Как ни странно, занятый делами городской глава ни разу не допустил даже мысли, что заразится, точно дело касалось его сограждан, но не его самого, будто он сделан из другого теста или свалился с другой планеты. И когда выдержал критическую неделю, нисколько не удивился. На это у него не было времени. Разрезая толпы сомнамбул, он ездил на машине с «вродетогошным» водителем в бейсболке и через громкоговоритель предлагал тем, кто еще здоров, собраться в мэрии в ближайшее воскресенье. Будни уже не отличались от выходных, и он выбрал день машинально, по привычке, устоявшейся с тех времен, когда жили по календарю. Еды пока хватало, двери магазинов стояли открытыми нараспашку, заходи — бери. Но сколько это могло продолжаться? Неделю, от силы две. Ясно, что запасы ограничены. Даже с учетом складов и портовых хранилищ. Город ежедневно потреблял тонны продуктов, ему ли, мэру, было этого не знать, пусть другие, далекие от управления, остаются в счастливом неведении. Им позволительно питать иллюзии, но не ему. А когда еда кончится, начнется хаос. Бойня у кордона уполовинила городское население, и голод пока не грозил. Но это пока. Один умер — его пайка досталась другому, смерть таким образом поддерживает жизнь, которая в свою очередь питает смерть. И пока городу дана передышка. Короткая, короче некуда. А готовиться надо к худшему. И мэр делал, что мог. Нельзя сказать, что пришедших в мэрию можно было пересчитать по пальцам, но они все уместились в его кабинете, в который из соседних комнат, давно опустевших, принесли стулья. Расселись в полном молчании. Мэр попросил слова, хотя на выступления никто не претендовал и в очереди он был один.
— Вчера я был в рыбацком поселке, — поднявшись, начал он без предисловия. — Присутствующие здесь сыновья Варгиных подтвердят, что я заходил к Неклясову, заболевшему первым. Как и раньше, он живет в своем доме. Он мало кого узнает, но с хозяйством кое-как справляется, обеспечивая себя. А если так может жить один, значит и все. Вопрос в том, как нам организоваться. Да, как все устроить. На помощь с большой земли рассчитывать больше не приходится, они насмерть перепуганы, и их можно понять. Все слышали, как солдаты расстреляли беззащитную толпу, в которой у многих из вас могли быть родственники. — Кое-кто из присутствовавших всхлипнул. — Страх вырвал солдатам сердца, сделав их бесчувственными. Они будут ссылаться на приказ, чтобы уйти от ответственности.
— Ничего себе, — перебил мэра вернувшийся из тундры раненый с перевязанной рукой. — Угробили половину города, а ответственности никакой!