И всё это произошло потому, что раньше, в ходе экспериментов, изъятие нейросети проводили до перехода адаптации к последнему этапу. Как потом удалось выяснить, этому завершающему шагу предварительно способствовал некий период нормальнрй стабилизации и работы нейросети, и поэтому с подобной проблемой они до последнего момента просто не сталкивались и упёрлись в неё лишь при финальном внедрении экспериментального прототипа нейросети самому профессору. И сразу такой результат.
Первоначальные этапы внедрения и адаптации у профессора прошли значительно быстрее, как благодаря его врожденному очень высокому интеллектуальному индексу, так и благодаря многократно превышающему среднюю величину параметру уровня ментальной активности. Как следствие, последний этап адаптации нейросети им был достигнут значительно быстрее. Вот тогда-то они и смогли точно вычислить проблему, с которой столкнулись.
Адаптация нейросети на своем последнем этапе буквально как насос пожирала всю доступную реципиенту ментальную энергию. Казалось бы, самое простое решение это извлечение нейросети. Но тут сыграл фактор спешки. Рокена так хотел отчитаться в успешном завершении работы, и, главное, предоставить наглядные результаты, что не предусмотрел такого важного механизма, как откат внесённых изменений. И это было хуже всего. Ведь прототип изначально не планировался как нейросеть для нормального использования, ну а впоследствии его просто не стали дорабатывать.
И, как результат, у них получилась невероятно сложная и разветвлённая структура нейросети, с уникальным материалом, используемым для ее создания, которая не позволяла провести ее штатноеизвлечение, и эта операция, во всех случаях, при попытке сохранить рабочую целостность внедренной нейроконструкции, грозила реципиенту фатальными последствиями. Поэтому за всё время ранее проводимых экспериментов этап извлечения нейросети не пережил ни один из испытуемых.
Как раз это и вынудило профессора и его сотрудников начать поиски другого решения, связанного с адаптационным периодом. И, как это ни странно, но оно уже было найдено. Его ученые нашли случайно, просматривая результаты предыдущих экспериментальных внедрений, и, обратив внимание на параметры эксперимента у того самого мертвого сполота, нейроструктура мозга которого как раз и стала частью их экспериментальной конструкции нейросети. Как оказалось, это и был тот действительно единственный раз, когда структура практически завершила свою самонастройку и установку.
Уже дальше, в результате анализа и моделирования процесса, они выяснили, что для завершения настройки нейросети и закрепления адаптации была необходима естественная и органично внедрённая возможность получения ментальной энергии, как раз которая и присутствовала у живого сполота. Ведь их раса это поголовно ментально активные существа. Только вот для полностью удачного завершения процесса адаптации, выполняться это должно было не только за счёт самого реципиента и его внутреннего запаса ментальной энергии, но и за счёт ее закачки из внешних источников или общего внешнего поглощения энергии, если она разлита в свободном виде.