Теперь уже «ей», значит?
— Мне осталось не так много, — я криво усмехнулся. — Ты думаешь меня запугать?
— Я знаю, что немного, — кивнул он. — Тем более. Тебе это не надо. Ну, порадуешься в последний раз. А ей ещё жить и жить. Не будь козлом.
— Козлом? — даже удивился я. — Теперь это так называется?
— Короче, — Паша полез в карман и, вытащив бумажник, протянул мне с десяток купюр — не глядя. — Вот. Хочешь прожить свои последние дни красиво — давай, вперёд! Только подальше от нас. Оттянись напоследок и думай, что это подарок от Лики. Ты меня понял?
Сунув деньги мне в карман пижамной рубашки, он развернулся и даже не дожидаясь ответа пошёл в сторону машины, припаркованной на въезде.
Я глядел ему в спину, сначала даже не до конца осознав, что именно произошло. Произошедшее далее, я не могу объяснить ничем, кроме как отрицанием того факта, что Лике настолько все равно, что она даже не соизволила прийти ко мне лично.
Встав, я направился за ним. Купюры захрустели в сжатом кулаке.
Он шёл быстро, энергично, даже не замечая, что я иду следом. Ну, да — ты же звезда, бл*ть, у тебя же весь день расписан! Давай, спеши!
Меня внезапно взяла злость. Нет, я не какой-то Наполеон с манией величия, и если бы не деньги… Но я что, правда похож на того, кто готов продать детскую дружбу и самые светлые воспоминания за кучку бумажек?
А Лика, стало быть, продала. Ну и чёрт с ней. Не хочет меня видеть — и не сунусь. Зато с тобой, пижон, сейчас продолжим разговор. Уже на моих условиях.
Паша сел в машину — и только в этот момент заметил, что я не остался на скамейке, а пришёл за ним.
— Тебе что-то ещё? — приоткрыл он окно.
— Забери обратно! — я вытащил купюры из кармана и швырнул их, не целясь; ударившись о дверцу машины, они упали на траву. — Знаешь, всё, чего я хотел — это хоть слово благодарности за то, что я сделал!
— Благодарности? — он не шевельнулся с места. — Благодарности, значит. А хочешь знать, что я думаю об этом, Свердлов?
Лицо “звезды” скривилось в презрительной усмешке.
— Я думаю, что ты — лох, который просрал все свои шансы. Не герой. Не спаситель. Просто лох. И я искренне благодарен — не тебе лично, а обстоятельствам — за то, что ты такой лох: не будь ты им, Лика сейчас была бы никем, если бы вообще осталась жива.
Он глядел на меня равнодушно, не с вызовом, а так… будто ему было всё равно, что я отвечу. Ну, раз всё равно…
— Так вот, спасибо тебе, — Паша хмыкнул, — Я искренне тебе благодарен.
Размахнувшись, я врезал по лобовому стеклу машины кулаком. Вот тебе «не лезь к нам». Сигнализация взвыла, по стеклу пробежала трещина, кулак расцвёл болью — крепкое!