— Да недалеко, на Пятую Тверскую-Ямскую.
Ну, думаю, верно, не так уж далеко, донесу как-нибудь, зато на футбол съезжу. И согласился.
Тащить бочонок было чертовски неудобно. Я его и руками к животу прижимал и под мышку пытался взять. Взваливал его то на одно, то на другое плечо. Пройду шагов десять — и останавливаюсь: тяжело и неловко. Бочонок пузатый, дубовый. Вконец измотался я, а прошел всего один переулок. Впереди еще длинный путь. Впору договор расторгнуть. Но во мне уже разгорелся спортивный задор. Проклятый бочонок, все равно я тебя осилю! Дай, думаю, на голове понесу. Взгромоздил бочонок на голову — чувствую, неплохо получается, только голову больно трет. Так на голове я и дотащил его до места.
Рассчиталась со мною барыня не щедро. Едва на билет хватило. Шишку я себе натер на голове огромную. Но беда была не в этом. Когда я полез за деньгами, чтобы заплатить за купленную провизию, то обнаружил, что бумажные деньги, лежавшие в кепке, были изжеваны в труху. Со слезами я возвращался домой. Мой заработок не покрывал и десятой доли загубленных денег. Мать пощадила меня и отцу ничего не сказала. А проклятый бочонок мне запомнился на всю жизнь.
На этот раз мне на рынке повезло. Я только стал приценяться к громовским сельдям, как заметил, что внимание всех устремлено в одном направлении.
Турки! Вон они, в высоких красных фесках, смуглые, худощавые, вышли из гостиницы «Континенталь» и прогуливались по Охотному ряду.
На фоне яркого Охотного ряда они представляли очень живописную группу, возглавляемую, по-видимому, капитаном команды, фаворитом турецкого футбола Нихатом. Ну конечно же, это он! Мы, ребята, по фотографии в газете запомнили его характерный профиль с прямым большим носом.
Вместе с Лешкой Голубевым глядим как завороженные. Вот она, национальная сборная Турции!
Не только мы, юнцы, не отрывали изумленных глаз от гостей. Вереницей стоящие вдоль тротуара извозчики, владельцы лавок, продавцы, лоточники (нэп был в разгаре), охотнорядские покупатели — все с любопытством рассматривают гостей с Востока.
— Дядя Митя, мы турок в Охотном ряду видели! — говорю я.
— Да поди ты ко всем чертям со своими турками! Ты мне лучше покажи, какие ты селедки принес. Ты понимаешь, Кирсан, совсем с ума сошли с этим футболом племяннички.
Дядя Кирсан — пскович, тоже из очень знаменитого егерского рода Зуевых. Могучего сложения, розовощекий, с рыжеватой бородой и усами, дядя Кирсан был добродушен. Но в его наивно-голубых глазах всегда вспыхивал огонек лукавства, когда дядя Митя «громил», а мы защищали футбол.