Кружка пива — ведро пота. Так принято говорить среди футболистов.
Это значит: чтобы устранить вред от выпитой кружки пива, надо на тренировке пролить ведро пота. Потерять форму можно в один день. Обрести форму — нужно затратить месяц.
В Ленинграде я и Сергей Иванов — центрфорвард московской сборной — не сумели выдержать характер: смалодушничали, поддались на уговоры болельщиков и выпили. Утром, в день игры, на крыше Европейской гостиницы коллектив сборной команды Москвы обсуждал наш проступок.
Ясный, теплый, солнечный летний день. Воскресенье. С крыши видна панорама Ленинграда. Толпы гуляющих ленинградцев. Среди них многие предвкушают удовольствие от сегодняшнего матча.
А у меня на душе грязь и мрак. Я смотрю на осуждающие лица товарищей, и мне мучительно стыдно. Нам при всем коллективе объявили выговор, но на игру поставили.
Подгоняемый стыдом за содеянное, взвинченный, я сыграл эту игру хорошо. Но зато следующая прошла из рук вон плохо. Ведро пота мне все-таки пришлось пролить на тренировках, прежде чем я достиг прежней спортивной формы.
Спортивная форма футболиста дается не таблетками фенамина, не глюкозой и черным кофе — работой, трудом, тренировкой! Тренировкой повседневной, систематической.
В те годы, в середине тридцатых годов, вырабатывалась советская школа футбола. Первое требование, которое нам предъявлялось, — скоростная выносливость, умение быстро и долго бегать. Ох, уж эта выносливость!
Предсезонные сборы наша команда проводила в Одессе, в одном из санаториев, что расположены по Французскому бульвару. Одесса в марте теплом не балует. Ветры гуляют по городу порывистые, холодные.
— Сегодня кросс, — объявляет второй тренер нашей команды Владимир Горохов.
— Кто проводит кросс? — спрашиваем.
— Константин Павлович.
«Ну, — думаю я, — ничего! Квашнин старше меня намного, выдержу».
...С меня уже льет седьмой пот. Мы бежим вдоль берега моря по буеракам и оврагам, то стремительно вниз, то, согнувшись, крупным шагом вверх. Уже мертвая точка, как говорят спортсмены, прошла — открылось второе дыхание. «Омоложения» на дистанции теперь не жди. Нарастает усталость, а Квашнин все ведет бег, не сбавляя темпа, вперед и вперед, дальше и дальше от дома. Прикидываю мысленно: километров семь, наверное, пробежали, значит, обратно пойдем шагом. Не может же Квашнин в свои сорок пять лет в таком же темпе обратно бежать. Ну, слава богу, кажется, заворачиваем за угол. Я на пределе усталости. Но... Какое коварство! Из-за угла появляется второй тренер Горохов. Как эстафету, он принимает команду от Квашнина и, бодро крикнув: «За мной!» — устремляется бегом к дому. А до дома-то, ой, ой, как далеко! Квашнин переходит на шаг и отстает от нас. Я ненавижу в этот миг Горохова — это его выдумки! Это он непреклонный сторонник больших нагрузок! Но остановиться не могу — я капитан. Меня берет оторопь, когда мысленно прикидываю, сколько предстоит еще пробежать до самого дома. Ведь Горохов — мы его знаем! — пощады не даст ни на метр.