– Доброе утро. Моя мама Светлана Геннадьевна.
Тимур тепло рассмеялся.
– А это моя мама, Симона Яковлевна.
– Рад с Вами познакомится, – кивнул я, улыбаясь.
Закончив с приветствиями, я усадил маму на диван, принёс ей воды из кулера и мы занялись делом. В кабинете даже психиатр зачем-то присутствовал, который освидетельствовал что я полностью дееспособен. Без понятия, зачем это было нужно. Подписали десять документов на каждую песню. Как дарственная от меня. И дарственная на сто тысяч долларов от Тимура. Тоже подарок. Или благотворительность. Даже не знаю, как назвать. Оказалось это было сделано для того, чтобы не платить налог.
Затем на чёрном внедорожнике нас подвезли к банку "Деловая Москва". В банке Симона Яковлевна перевела на наш счёт сто тысяч долларов. Мы распрощались, заверили друг друга во взаимном сотрудничестве. А потом мы с мамой с большим трудом, но всё-таки выплатили кредит. Заплатили не восемьдесят семь тысяч долларов, а девяносто семь тысяч. Оказывается, если закрываешь кредит раньше, то нужно доплатить. Что интересно, никто даже не поинтересовался, где мы взяли деньги. Затем ещё долго отказывались закрывать счёт. Видите ли необходимо присутствие отца. Зачем? Счёт же на обоих был открыт. Значит и отец, и мать могут закрыть счёт. Девушка крутилась на офисном кресле, как на иголках, кому-то звонила, чуть ли накладные ногти не грызла. Потом явно поняв, что мы никуда не уйдём – закрыла счёт. И выдала нам три тысячи долларов по курсу российскими рублями. Мелкими купюрами. И торжествующе ухмыльнулась напоследок. Ничего я не гордый. Открыл рюкзак, демонстративно пересчитал и положил внутрь. Прощай "Деловая Москва". Жирейте котики, пока есть возможность, а я буду помнить.
Мы вышли из банка. Мама видать перенервничала и решила немного пройтись пешком, подышать свежим воздухом. Пройдя около ста метров она внезапно рухнула на скамейку, закрыла лицо руками и затряслась в беззвучном плаче. А я растерялся. Сел рядом и стал рассматривать цветы на клумбе. Может обнять её? Или сказать что-нибудь успокаивающее? Достал из рюкзака две бутылки воды и одну протянул плачущей женщине. Она отпила глоток и как-то оценивающе осмотрела меня, будто узнавая заново.
– Александр, а ведь ты вырос.
Я чуть не поперхнулся водой. И она это только заметила? Да я её на целую голову выше! А женщина продолжила.
– Ты улетал в Испанию десятилетним мальчиком. Как сейчас помню. Первого сентября отпраздновали твой день рождения, а второго сентября ты уже стоял в аэропорту. Нахохлившийся как воробей, напуганный переездом и страшно на меня обиженный. Ты даже мне рукой не помахал. Не перебивай. Ты со мной целый год отказывался по телефону разговаривать. А мы с Олей ужасно скучали по тебе. Скажи, а стоило ли это всё всех этих нервов?