– Здравствуйте. К нам действительно обращались представители футбольного клуба "Валенсия" и просили оказать вашей семье помощь в оформлении виз. Я предлагаю вам пройти в мой кабинет для оформления заявлений.
– Большое вам спасибо, сеньор Иглесиас, – с нескрываемой радостью поблагодарил я служащего консульства.
И к недовольству стоящих в очереди, мы направились за ним. Проблем с документами не возникло. Всё что нужно у нас было даже с переизбытком. Работник консульства отобрал нужные. Родные заполнили заявления. Пообещали выдать визы в понедельник двадцать пятого числа.
На всё про всё ушло около часа. Вот вам и пятнадцать процентов агенту. Стояли бы сейчас в очереди, жарясь на солнце. Выходим на улицу, очередь провожает нас заинтересованными взглядами.
– Мам, Оля, я Вам не говорил, но я уже купил билеты на двадцать восьмое число, четверг, – ошарашил я своих женщин, – Зайдём по дороге в интернет-кафе, распечатаем билеты. В самолёте все места рядом.
– Саша! А если визы не откроют? – взвилась мама. – А если сумки собрать не успеем?
Я лишь вздохнул. Маму не переделать. Дома нервотрёпка продолжилась.
Двадцать три килограмма это оказывается не просто мало, а очень мало. Сестра бегала от одного шкафа к другому. Мама то хваталась за вещи Димы, то пыталась всунуть в мой рюкзак пол литровые банки с консервированным щавелем. Меня в сотый раз расспрашивали про кухонные принадлежности, наличие постельного белья. А я просто не знал, что отвечать. Вот откуда я знаю, есть ли у нас там половник для компота?
– Мама, Оля берите вещи по сезону. В Испании сейчас жара стоит. Зачем Диме зимний комбинезон с валенками в Валенсии? Там зимой плюс пятнадцать. Я же на игры молодёжки сюда приезжать будут. Захвачу ваши вещи. Просто сложите на кровати, что нужно забрать, чтобы мне по шкафам не рыться. А половник для компота купим в Валенсии. Там в магазинах всё есть.
Зря влез. На меня нарычали, нагавкали и выгнали из дома на пробежку.
Я не знаю, как я дожил до четверга. По дороге в Гнесинку я заглянул в цветочный ларёк и приобрёл шикарный букет из розовых роз, ромашек и васильков. В кафе попросил с собой несколько пирожных, которые сложили мне в четыре коробки. Из дома я прихватил испанский чай и кофе, нечего Владимиру Сергеевичу свои запасы на нас тратить. И закрутилось…
В этот раз я довёл Лену до дома. Мы до темноты сидели на скамейке у подъезда и говорили. В последующие дни мы обошли весь центр Москвы. Ходили в Кремль на экскурсию, смеялись над ценами в ГУМе, были в театре, кино, катались на каруселях. И с каждым днём я всё больше убеждался – Лена это моя половинка. Мне было совсем не важно что на ней одето, накрашена она или нет, вымыты ли её волосы. Я просто смотрел в её глаза, а она смотрела в мои. И мы были счастливы. За эти дни я узнал о Лене многое. Лена родилась в Ленинграде. Мама после распределения работала в архиве, а папа звукоинженером на "Ленфильме". Два года назад похоронили отца и решили переехать в Москву, родной город её мамы. Продали жильё в Питере и купили двухкомнатную квартиру. А умница Лена этим летом поступила в МГУ на филфак. К Владимиру Сергеевичу на уроки вокала ходила в память об отце, который очень любил джаз. Я помнил, что в будущем Морозова девушка неудачно вышла замуж, развелась и работала джазовой вокалисткой. Анна Петровна была ещё жива. Но если в той Лене была некая надломленность, то эта девушка была ярким солнышком, согревающей своим теплом всё вокруг. Она смотрела на мир влюблёнными глазами, а в ответ мир любил её.