– Как тебе? – прохрипел Рошер.
Доминик молча смотрел в экран. Разбитое об асфальт тело Кристины в чёрном мешке помещали в карету скорой помощи. Боковая молния разошлась, и из дыры вывалилась рука в лангетке с перебитыми костяшками пальцев.
Каан отвернулся от экрана.
– Забыл о камерах в той конуре, где я тебя оставил? Это на твоей совести, – нагнулся к нему подполковник.
Через секунду все собравшиеся в столовой увидели, как Доминик, бросив початый завтрак, со скоростью пули вылетел в коридор.
Он не пришёл на первую тренировку, проигнорировал и вторую, будто растворился в воздухе, исчез.
Его, притаившегося за дальним закутком строительной площадки, нашла Джойс. Каан сидел на корточках и пытался прикурить сигарету. Она взяла зажигалку из его рук и чиркнула колёсиком. Доминик приблизил сигарету к огню.
– Спасибо.
Джойс видела новости и сразу узнала ту улыбчивую медсестру, которая последнее время подписывала пробирки с её кровью. Она села рядом, обтерев белоснежным костюмом грязную стенку.
– Ты как? – спросила она.
– Помнишь, вчера ты спросила, где справедливость?
– Ну?
– Мы с семьей жили в Тисе. В тихом рабочем городке на самом юге Эвдона, который и на карте-то не сыскать. У нас была машина, старая раздолбанная «Astra-Vega». Отец возил на ней компост и продавал, чтобы в доме были хоть какие-то деньги. Когда носишь браслет даарима, на нормальную работу рассчитывать не приходится. У него была мечта продать эту развалюху и купить «Miro», единственный нормальный автомобиль, доступный нашей касте. Такой, чтобы на нём не стыдно было и нас с сестрой в школу возить. Мне было девять, и я уже работал – таскал мешки с землёй на картофельном заводе. Мешки с картофелем мне никто бы не дал – кто же его будет есть, когда к нему притронулся даарим? Платили мне мало, но я всё отдавал отцу, чтобы он наконец купил новую машину. И он её купил в рассрочку, только половину внёс, остальное в течение года. Подержанный, но красивый автомобиль с красными фарами, специально для нашей касты, чтобы все видели. Отец очень гордился машиной. Однажды после смены он, как обычно, забрал меня с завода. Дорога домой была длинной, ехать минимум час. А между заводом и Тисом – крутой поворот. Там постоянно врезаются друг в друга лихачи из высших каст. Тачки у них куда быстрее и шустрее, чем наши. Видим, на обочине машина – сразу видно, дорогая. Лежит на боку. Вся всмятку. Рядом девушка плачет. Мы остановились – мол, что случилось? А она с парнем поссорилась. Были на вечеринке, он напился и стал к ней приставать. Ударил её, одежду порвал, а она в машину и удрала. А здесь в неё врезался какой-то тип. Врезался и смылся, и теперь она среди ночи осталась на трассе. Отец посмотрел на машину – плохо дело, и сказал, мол, давай подвезу, дело-то к ночи. А она из касты ксардов – браслет на руке жёлтый. Но делать-то нечего. Видать, решила, что лучше потом неделю в храме грехи замаливать, чем брести в ночи по дороге до дома. Ей-то по законам Эвдона, кстати, светило постыдное клеймо отступницы, если она по своей воле даже заговорит с кем-то из нас. Но она села к нам в машину, до города-то далеко, на заднее сиденье села, спряталась в тень и всю дорогу ныла, что же родители теперь скажут, когда узнают, что она разбила машину. Уже в городе на перекрёстке нас остановил патруль, попросил документы. Отец и протянул их правой рукой, а на ней красный браслет. Полицейский и смотрит – в машине-то хлюпает носом испуганная девочка с жёлтым браслетом в порванной одежде. Отец даже ничего сказать не успел, как ему в лицо ткнули пистолетом. – Амазонитовые глаза Доминика наполнились слезами. Джойс положила руку ему на плечо. – Девице нет чтобы что-то сказать, а она вжалась в сидение и заревела. Полицейский закричал, потребовал, чтобы отец вышел. А у «Miro» двери блокируются. Чтобы их открыть, нужно нажать кнопку под сиденьем. Отец потянулся туда, и полицейский выстрелил ему в голову. А теперь Кристина. Решил ей помочь, чтобы она убралась поскорее из этого проклятого места, а она… Это всё, что тебе нужно знать о справедливости в этом мире, Джойс. Её нет.