Как оказалось, это и был тест крови, о котором Вольски говорил как об уколе в пальчик. На деле же тест, как пояснил позже Артур, представлял собой весьма простую и пугающую процедуру – всем новобранцам, которым ввели ревинтол, наносили тяжёлые раны и потом просто наблюдали за скоростью, с которой они затягиваются. Для военных была важна скорость – чем быстрее солдат справлялся с ранением, тем быстрее он возвращался в строй.
Тест делил новобранцев на две категории: «Реакция 1» и «Реакция 2» – быстрая и замедленная. Те, кто попадал в первую категорию, переходили под надзор одних врачей, вторые – под крыло других. Тем самым массовый расстрел расставлял все точки над «i» и давал отсчёт новой статистике отдела.
Артур очень быстро обработал раны и обколол места рядом с огнестрелами обезболивающим, но Айла всё равно чувствовала, как он вытаскивает из неё пули щипцами. Было страшно. Что это вообще такое? И почему им придётся привыкать терпеть боль? Как же ей хотелось ударить Аврору по лицу, хотя бы попытаться ударить, в конце концов. И пусть бы её тут же скрутили и ткнули носом в кафельный пол, она бы всё равно это сделала!
Едва Артур завязал на ней последний бинт, как Айла изъявила желание написать отказ от участия в работе «Мэссив Генетик», пригрозив Пирамиде судом, но Аврора, которой доложили о её решении уже через минуту, как Айла произнесла его вслух, пресекла её попытку к бунту.
– Вы не можете принять такое решение, – сказала она по внутренней связи через телефон дежурного. – Вы подписали договор.
– Я верну ваши чёртовы деньги!
– Читайте договор. Раздел 5, пункты 5.1 и 5.2. Не моя вина, что вы не читаете то, что подписываете.
– У меня брат умер, а вы начали совать мне под нос какие-то бумажки!
– Я уже приносила вам свои соболезнования.
– То есть стрелять в людей, по-вашему, нормально? – огрызнулась Айла в ответ, поморщившись от острой боли под повязкой. – А я должна заткнуться и терпеть?
– Вы относитесь к первой категории, – раздражённо ответила Аврора, – ваши раны затянутся уже к утру. Можете делать что хотите.
– И всё-таки я настаиваю…
– Нет, это я настаиваю, – прервала её царица Пирамиды. – Разговор закончен.
С этими словами она повесила трубку.
Айла злилась на себя и на этого лощёного нарцисса с лошадиной мордой, который козырял перед ней незаконно присвоенным грифоном на запонках, за то, что не швырнула ему договор прямо в лицо. Какая же она дура.
И что теперь? Что оставалось? Ждать, пока её не порежут на кусочки? Или исхитриться и сбежать? Но как? Да какая разница? Ну, сбежит, что потом? Возвращение домой? В пустой дом, где всё будет напоминать о матери, отце и брате – обо всех, кого она потеряла? Или пуститься в бега и прятаться по норам, пока патрули Секторов будут обыскивать каждый подвал? Примкнуть к Тёмному Илаю? Нет. Нет, уж лучше тут. Лучше так. А любимый братик будет рядом. Она закрыла глаза, и в темноте всплыло конопатое лицо Кая. Этот солнечный образ появился у неё в голове внезапно – как вспышка, как ответ на боль утраты, как озарение – и более не оставлял ей возможности и нужды оборачиваться назад. Пусть так. Он с ней. Какой же он был красивый. И пусть Аврора думает, что победила. Пусть пройдёт год, два, три – она ей отомстит. Время, похоже, теперь было единственным, чем Айла располагала в избытке, и когда настанет момент, она ей так отомстит, от души, что Сантери до конца жизни будет жалеть, что сунулась к дочери Нерушимого Генерала. Да, всё будет так.