Раны пульсировали под повязкой, отбивая сердечный ритм и с каждой пульсацией прогоняя по венам жгучую волну адреналина. Айла тихо, как мышь, лежала на койке и смотрела в чёрный потолок, на котором по углам горели красные лампочки камер слежения. Так и тянуло отсалютовать каждой из них средним пальцем. Она в очередной раз уговорила себя этого не делать и тихо выдохнула.
«Так вот как выглядит этот Доминик Каан», – подумала она, сжимая кулаки под одеялом. Кто бы мог подумать? Он походил на эвдонца не больше, чем ворона походила на лебедя. Видно, какая-то его прабабка в своё время таки согрешила с цыганом. Не знаешь, кто он, – никогда не распознаешь в нём эвдонца. Просто носатый небритый чавела[1] с десятком белых шрамов, рассыпанных по лицу, как веснушки. Он и на военного-то был не особо похож – больно сутулый для того, кто полжизни проводит в строю. Тоже мне, капрал. Даже не верится, что это тот самый эвдонец, которому, если верить слухам, уже почти пятьдесят. Зато верится, что это тот самый эвдонец, который был одним из тех, кто безжалостно крушил кантамбрийские деревни у Аквамариновой бухты верхом на танке во время войны. Интересно, каково будет Эрнану находиться в подчинении у человека, который ранее безжалостно утюжил дома его народа вместе с людьми?
Как же болели раны! Айла не была уверена, что готова терпеть эту боль каждый день, но мысль о бездыханном теле брата в тонущем автомобиле придала ей решимости. Она попыталась встать, но резкая колющая боль в животе вернула её обратно. Артур сказал, что к середине ночи такие раны обычно успевают затянуться, значит, терпеть оставалось ещё около девяти часов.
Её, Эрнана и Ашантиму вместе с остальными, на чьём запястье болтались бирки с надписью: «Реакция 1», поместили в больничный бокс № 3 и вкололи каждому столько успокоительного, что оно свалило бы с ног и лошадь.
Под потолком через стёкла виднелись лица незнакомых людей за мониторами. Наверное, они следили за их жизненными показателями. Айла не могла уснуть, хотя Шан, вдоволь наплакавшись, и Эрнан, вдоволь наругавшись, уже видели седьмой сон. Забавная парочка. Монтонари, повинуясь зову горячей южной крови, распалялся не на шутку, но внезапно притих, когда увидел, что Ашантима то и дело смахивает слёзы, и попытался её утешить, а потом замолчал, подтянул к себе её койку, взял девушку за руку и держал, пока она не уснула, а потом уснул и сам, не в силах больше бороться с действием успокоительного.
Ближе к полуночи Айла сквозь приглушённый свет увидела, как к людям за мониторами подошёл Доминик. Он склонил своё худое скуластое лицо над монитором напротив её койки и ткнул пальцем в экран. Белое отражение в очках наблюдателя сменилось на синее.