– Отчего же, проходите, – приглашающе махнув на пустые стулья, равнодушно произнес демон. – Буду просто счастлив познакомиться с твоим… другом.
– Это Эйраниэль, – чувствуя себя не в своей тарелке, Эля неловко опустилась на жесткое сиденье.
– А! Тот эльф, о котором ты упоминала. Что ж, рад, что теперь у тебя есть компания, и тебе не придется терпеть мое общество. Помнится, вчера ты бежала от меня как от огня. Но полно, зачем вы пришли? – черные глаза безразлично переместились на присевшего на соседний стул Эрана. – Или и тебе в свою очередь захотелось посмотреть на такую диковинку, как беспомощный демон, потерявший магическую силу?
– Насколько я вижу, – прищурившись, холодно протянул Эран, – твой резерв понемногу восстанавливается, и не за горами тот день, когда магия вернется в полной мере, наделив тебя прежними силами.
– А ты был бы не прочь, останься я жалкой тенью самого себя? – вздернул бровь Октарис.
– Отчего же, пока ты не угрожаешь моему народу и моей невесте, мне ни к чему уподобляться жестокости твоей расы. Вот только я не уверен в слове, данном просидевшим в заточении демоном. Что будет, когда твоя благодарность сойдет на нет?
– Надеюсь, ты не считаешь, что я должен доказывать что-то тебе? – выделив последнее слово, жестко произнес Повелитель Темных.
– У меня нет причин не доверять твоей клятве, как нет причин доверять ей. Твой Бог – не мой, и все же я готов допустить, что тобой движет что-то большее, чем месть тому, кто запер тебя в темнице на долгие сорок лет. Одного не пойму, – Эран задумчиво потер подбородок, – зачем тебе понадобилось упоминать в клятве Эллию? Зачем ты принял ее как дочь?
– Ты не поймешь, – гордо расправленные плечи Октариса внезапно поникли, а в устремленных на девушку глазах промелькнула полынная горечь.
– Я могу попытаться, – без прежней холодности, но все еще настороженно посмотрел на него Эйраниэль.
– Почему я должен распахивать душу перед возможным врагом? – пряча за надменностью наследного императора сжигавшую душу боль, тряхнул косичками демон.
– Без этого между нами не может быть доверия, а если ты хочешь, чтобы мы и дальше помогали тебе, придется наступить на горло гордости.
– С чего ты взял, что мне нужна ваша помощь?
– Будь это не так, ты не удерживал бы Элю обещанием защитить ее от любой беды. Кстати, я так и не понял, как ты собирался спасти ее от этого проклятого амулета?
– Об этом позже. А сейчас… – отвернувшись к окну, демон тяжело вздохнул. На несколько секунд в комнате повисла пронзительная, наполненная тревожным ожиданием тишина, а потом тихий, скрежещущий голос демона медленно разорвал тонкую пелену безмолвия: – Все, чего я хотел все эти годы, – это вырваться из темницы и вернуть наследие отца. Постепенно безразличие, вызванное физическим и магическим истощением, вытеснило остальные чувства, но именно тогда, когда я готов был сдаться и позволить своему сердцу остановиться, появилась Эля, – полный муки взгляд остановился на застывшей на стуле девушке, – растрепанная, завернутая в огромное меховое одеяло, бледная после неожиданного переноса в мою пещеру, она была такая настоящая, такая беспомощная… такая… живая. Я смотрел, как она спит, и не мог насмотреться на малейшие движения, слушал ее дыхание и ловил себя на том, что начинаю оживать сам. В душе снова зажглась надежда – раз она переместилась по зову моей крови, значит, в ее силах освободить меня? А потом я узнал, что она дочь моего врага, одного из тех, кто предал меня ради богатства и власти, обещанными кузеном. Я не мог обрушить на нее сжигавший меня гнев, ведь дети не отвечают за родителей, но я мог отомстить ее отцу, отобрав самое дорогое, что у него есть, – его дитя. Это стало причиной произнесенной мной клятвы, – вновь отвернувшись к окну, Октарис замолчал.