Шелли не знала, есть ли в месте, где они разбили лагерь, хоть что-то хорошее.
Местность полностью соответствовала описанию Грега: открытая, дикая, необитаемая, кругом только крутые склоны долин и безграничные просторы неба и моря. Когда-то земля здесь, наверное, была поприветливее, и леса росли – до того, как их полностью вырубили: по словам Грега, много лет назад здесь активно добывали руду. Однако, невзирая на ущерб, нанесенный человеком, природа совсем не казалась ручной – здесь все оставалось таким же устрашающим и диким, как в доисторические времена, только (в глазах Шелли) не в хорошем смысле диким, а заброшенным, угнетающим.
На второй день их путешествия давящая усталость от похода и бессонной ночи в палатке лишь возросла от странного настойчивого, будто шепот, беспокойства. Чем-то это напоминало ощущение от проникновения на запретную территорию с самоуверенными друзьями – слабое головокружение, опасение и потаенное сожаление о сделанном.
Может быть, ее беспокоила странная пустота земли или бедность цветов, складывающихся в бесконечную палитру, которая у Шелли ассоциировалась с камуфляжем. Так или иначе, она совершенно не могла ни ориентироваться на местности, ни акклиматизироваться.
Наверное, Шелли слишком далеко оказалась от всего знакомого: в голову сами собой лезли мысли о вечном, не посещавшие ее с детства. Здесь все слишком ясно напоминало, что она – просто блоха на огромном камне, миллиарды лет назад сформировавшемся где-то далеко в космосе в результате ряда монументальных столкновений и процессов. Ощущение бескрайней пустоты над безучастной землей и бесконечная плоскость воды, уходящая за горизонт, еще сильнее навевали на Шелли одиночество и загадочный страх.
Однако было и другое чувство, даже более жуткое: будто это место и эта планета – часть некоего божественного плана, и собственная ничтожность, которую она чувствовала здесь, не только входила в этот план, но и служила Шелли наказанием.
И, возможно, от этих чувств Шелли все время казалось, будто с вершин крутой долины за их лагерем следили.
Краем глаза она замечала среди деревьев силуэты, которые замирали, стоило посмотреть на них, а если отвернуться, то начинали двигаться. Причина, конечно, крылась в странной перспективе – Шелли смотрела снизу вверх и сама двигалась, – однако игнорировать игру воображения было не так просто.
Труднее всего ей давалось определять расстояния вокруг палатки: вершина долины казалась недалекой, однако Шелли на собственной шкуре прочувствовала, как долго длился спуск только по одной стороне. В ее памяти та же прибрежная тропа, по которой они сюда шли, уже слилась с серым туманом, проглотившим знакомый им мир. Да, перспектива здесь становилась очень странной, а от энтузиазма, с которым Грег стремился в эту долину, Шелли лишь чувствовала себя здесь еще более чужой.