смог получить записи Линкольна? Кэт так хотела получить эти диски, и теперь она тоже пропала.
– Кэт. Нужно найти Кэт, – настаивала Хелен. – Подругу Стива. Она вовлечена в это. Все связано – Стив, я, Кэт, мой брат, его чертовы записи. Я не знаю, как и зачем, но Кэт что-то знала о моем брате или говорила, что знает. Только поэтому я сюда приехала. И Кэт так нужны были эти чертовы диски. Неужели вы не понимаете?
Полиция, к сожалению, не понимала.
С каждым новым проявлением безразличия отчаяние Хелен становилось все сильнее. Наконец она закрыла глаза, решив, что ее положение безвыходно, и отрешенно спросила:
– Когда мы будем осматривать ферму, сколько вас будет в машине?
– Э-э, только мы двое.
Хелен внимательно их осмотрела: небольшая серьезная женщина и мужчина не старше двадцати четырех. Если он и был ветераном, то не расследований дел об убийстве, а игры в регби. Ни у первой, ни у второго не было оружия.
– Наши коллеги также будут осматривать другие фермы вокруг того места, – добавила констебль, – и поддерживать их будут люди из соседнего участка: это общее задание. Определив хозяев нужной фермы, мы тщательно их допросим и отвезем вас домой к дочери, – она сказала это, будто извиняясь. Полиции словно не терпелось отвезти Хелен за пределы своей юрисдикции. – Можете сейчас посмотреть на карту?
Констебль скачала на планшет гугл-карту. Хелен провела на ней свой маршрут вдоль береговой тропы и дорогу через все места, где Линкольн делал записи.
Двое констеблей посовещались у двери. Констебль Суон решительно кивнула и сказала:
– Начнем с Уиллоуза.
Конечности Кэт парализовало в ожидании резни. Она снова оказалась тут – на скотобойне, где расчленили Стива.
В ее голове крутился монтаж самых «выдающихся» моментов кровавой оргии – вопли, треск костей, алые брызги на камнях, бледное тело, сверкавшее в слабом свете…
«Хватит!
Распилите ему башку».
Скуление зверей, пробивающееся сквозь наркотический дым, сатанинский лай, скрежет когтей по камню под сараем, где жаждали крови, – эти звуки раздавались эхом в голове Кэт. «Пожирают». И наверху, и внизу пожирают; белые глаза на красных лицах – все это она перенесет снова.
Рядом с камерой на ферме, куда посадили Кэт, ее ожидала та самая металлическая решетка, где лежало прежде тело ее сломленного, растерянного, бредящего любовника.
Кэт завидовала Стиву – его муки закончились. Оставаться здесь в сознании было невыносимо: сознание сопровождал его близнец – осознание.
Кэт чувствовала готовность покончить с собой – лучше она сделает это сама, чем ее растерзают и скормят… «собакам».