Багрянец (Нэвилл) - страница 183

– Финн! Убери его с глаз моих, – голос Уиллоуза раздался среди беспорядка, шарканья и пинков, смятения в темноте вокруг машины, слияния и столкновения громких мужских голосов. Кэт вспомнила, как в пабе на Кингс-Кросс рядом с ее столиком однажды началась драка футбольных фанатов.

Если Льюис – офицер полиции – работал на семью и их дело, или как бы это ни называлось, кто еще может состоять в заговоре с краснотой? С Льюисом ее познакомила Шейла; при внезапной тошнотворной мысли, что редактор может быть частью заговора, шок Кэт превратился в мозговую травму. «Только не Шейла. Невозможно». Она и эти грязные разукрашенные черти? «Мясники. Каннибалы». Кэт не доживет, чтобы узнать, верны ее параноидальные догадки или нет, но из-за последних она поверила бы во что угодно.

Наконец Льюис вернулся с мрачным видом и выволок Кэт с заднего сиденья, как будто вонючую паршивую собаку, пачкавшую обивку. Изо рта детектива шла кровь.

С ним появился и Финн Уиллоуз – тощий, с тонким хвостом волос, клокастой бородой и перекошенным от ненависти крысиным лицом. Он осветил Кэт дорогу в камеру смертников.

Остальные открыли переднюю пассажирскую дверь и достали Бороду, бесформенной грудой лежавшего на залитом кровью сиденье. Он зловеще молчал. Останки Платка Льюис закинул в багажник.

Усадив Кэт в свою машину, детектив немедленно бросился в ее дом, чтобы убрать, насколько можно, улики. Он вынес Платок на руках как раненого ребенка и уложил в багажник. Времени оказывать первую медицинскую помощь у него не было: предатель просто выволок раненых красных солдат из дома, чтобы не нашли.

Камера, куда бросили Кэт, примыкала к основному сараю – месту для убийств, сооруженному из вертикальных досок, покрытых темными нечистыми пятнами. Кэт заметила кусок этого сарая с дороги, и ее насквозь продрало холодом – настолько зловещим был силуэт черного здания посреди земель, покинутых всякими приличиями. Она совсем упала духом.

Оказавшись перед ломаными очертаниями сарая, Кэт уставилась на них, точно загипнотизированная влиянием капища, которое божество не покинуло. Здание было всего лишь ненадежной крышей, хрупким навесом над бездонной пропастью, куда можно было падать вечно, сквозь землю, сквозь века в прошлое.

Возможно, под этим проклятым сараем сама материя, какой Кэт ее знала, все законы мира, которым ее научил опыт, не существовали. От одной этой мысли конечности застыли, и в камеру ее пришлось вталкивать.

* * *

По дереву ударила открытая ладонь, дверь камеры открылась, и сгорбленного Тони Уиллоуза ввела женщина – Кэт решила, что ей лет пятьдесят. Когда-то она была симпатичной, даже красивой, но теперь веснушчатое лицо так исполосовали морщины, что оно приобрело сходство с трагической маской. Благородные черты, напоминавшие принцессу с картин прерафаэлитов, обвисли, но глаза по-прежнему говорили о доброте. Однако Кэт запретила себе надеяться, что в подобном месте есть доброта.