Мы стоим у двери, девочка моя. Просто договариваемся. Ты – сокровище, ты благословенна. Ты – полное брюхо в холодную ночь, дитя. Будь сильной, вот и все. И будь благодарна за то, что отдашь вечному.
Дочь Тони развернула предмет на полу, завернутый в тряпку:
– Пей с нами теперь. Закрой глаза и смотри. Сегодня оно восстанет ради нас. Стая скулит.
– Мы сидим здесь и пьем, а слепые псы рыщут по красной земле. Старуха Крил! Старуха Крил и твои жаждущие щенята! – воскликнул Тони, по-видимому, в приступе экстаза – сильного, но понятного лишь ему.
У колен Кэт поставили чашу, и ее передернуло. Подобные чаши она видела в музее Эксетера и много лет назад на слайдах в Плимуте, где показывали рукотворные артефакты из брикберских пещер. Каждый раз Кэт при их виде тошнило.
На грязной земле перед ней лежала верхушка человеческого черепа – на этот раз бледная и до сих пор влажная изнутри: одно из новейших приобретений в коллекции Брикбера. Эта чаша имела особое значение, как и предметы, погребенные с Красными королевами тысячи лет назад ради их сохранности. Эта емкость предназначалась для целей, не оставшихся ни в письменных, ни в устных источниках.
«Распилите ему башку».
Заскулив, Кэт отшатнулась от мерзкого предмета, поползла на ягодицах и уперлась в ближайшую стену. Она оказалась в углу, перед глазами все побелело, и Кэт сплюнула горькую слюну, накопившуюся во рту.
Ухмыльнувшись, Тони сменил тон и образ престарелого блаженного мудреца, переместившись на пару тысяч лет вперед ради более свежего лексикона:
– Отлично. На голодный желудок даже лучше – сильнее подействует и не рассосется. Я-то знаю, я все принимал. Скажу иначе: тебе не стоит оставаться в трезвом уме, а это дерьмо немножко притупит восприятие. Просто так никто не выдержит старуху Крил, девочка моя, – надо надраться. Так что пей, потому что тебя ждет самое сильное переживание в жизни. Рискну даже сказать, что это причастие – вроде как анестезия перед операцией, если ты меня понимаешь. Потому что в соседней комнате тебя буквально разберут. Ты, девочка моя, прокрутила нас через мясорубку, так что придется тебе ответить – а больше врагов у нас не осталось. Кого еще отдать – собак-то выпустили. Разве не разумно?
– Обычаи красноты. – Нанна коснулась руки отца, будто он вел себя неучтиво и ставил гостя в неловкое положение. – То, что ты испытаешь, мы разделим. Через твой ужас, Кэт, мы все испытаем откровение. Отойти красноте – великая почесть.
– Очередная эра подходит к концу. – Тони оттолкнулся от палки и выпрямился. – И не последняя. Но мы запомним твои крики в тот день, когда ты оросишь священную землю. Так что пей, девочка, пей свою последнюю чашу. Краснота ждет. Твой рейс между стен уже забронирован.