Выкрикивая обидные, по моему мнению, слова, я начал идти в сторону перегородивших дорогу. Сначала медленно, стараясь придать своей физиономии максимально зверское выражение, потом перешёл на уверенный, привычный шаг. Переговорщик не сдвинулся. Подобрался, ещё больше оскалился. Стая за ним сгрудилась, с ненавистью посматривая на меня и на Зюзю, движущуюся немного впереди прямо на четвероногих вымогателей. Рося не отставала, жалась к моим ногам, нервно озираясь.
Уступать не собирался никто... Твари за спиной вожака тоже начали скалиться, готовясь к неизбежной развязке.
…Сначала хотел сменить ружьё на автомат, но быстро передумал. Не до суеты сейчас с перекидыванием оружия с плеча на плечо и путаницей в ремнях. Весь психологический эффект пропадёт. Ничего, справлюсь и без «огрызка». На крайний случай пистолетом обойдусь...
Когда до своры оставалось метров пятьдесят, я нарочито медленно навёл ружейный ствол на собак.
– Вы подохните первыми! Ваш главарь последним. Готовы?
Кто-то взвизгнул, кто-то зарычал.
– Они не понимают тебя, не знают твой язык, – заметила доберман. – Но понимают меня и язык оружия. Они боятся.
– Тогда путь разбегаются! Не я у них продукты отжимаю!
Твари колебались – я это шкурой почувствовал. С одной стороны, их гнал отсюда инстинкт самосохранения, порождённый банальным пониманием того, что с некоторыми из них может сделать даже один ружейный залп. С другой – напоминало о себе стадное чувство. Все тут, вожак тут – никуда не уходит, готовится встретить врага. Надо готовиться к бою.
Но не хочется – враг слишком опасен.
А я наглел всё больше.
– Бу-ум! – и сделал вид, что выстрелил.
Несколько разумных не выдержали, сорвались с места и, довольно быстро перебирая своими короткими лапками, скрылись между домами.
Отлично! Пример остальным подали!
– Не убивай. Я сама, – непонятно объявила моя спутница и молнией рванула вперёд, прямо на вздыбившего холку пса.
Замысел ушастой оказался прост и изящен. Она сходу, пользуясь своим преимуществом в габаритах, скорости и силе сшибла вожака, ухитрившись при этом поймать его горло и прижать к асфальту. Я уже всерьёз навёл ружьё на стаю, но никто и не подумал броситься ему на выручку. Угрюмо стояли, смотрели, не отводя от доберманьих челюстей своих глаз– бусинок.
Разборка сильных. Мелким и неуверенным в себе делать там нечего... если не зовут.
– Кто дёрнется – пристрелю! – решил остудить я горячие головы из стаи. Всё они понимают. Прекрасно понимают. Тут слова не нужны, жестов достаточно.
...Зюзя рыкнула, вдавливая противника в асфальт...