— Как мёртвому припарка, — заметил Джиан.
Бохай никак не отреагировал, он и сам понимал, что четверть таблетки в день, вместо двух полноценных, в лучшем случае сыграет на эффекте плацебо.
Сегодня. А завтра? А послезавтра? А сколько ещё будет этих туров?..
— Надо победить сегодня, во что бы то ни стало, — сказал я.
На меня посмотрели, как на идиота, задвинувшего прописную истину.
— Надо, чтобы нам опять привели девчонок, — пояснил я свою мысль.
Взгляды борцов похолодели.
— В день, когда похоронили нашего учителя, ты думаешь о шлюхах? — с нарастающей угрозой заговорил Бохай. — Траур для тебя ничего не значит?
— И для тебя он тоже ничего не будет значить, пока всё это не закончится. — Угрозу в голосе я не прятал, говорил сразу, жёстко и прямо. — Они ждут, что мы придём обдолбанные и убитые горем, и там нас перещелкают, как семечки. А мы победим! И будем радоваться. И скажем, что совсем не против того самого сюрприза ещё раз. Пусть они смотрят на нас с презрением! Пусть девчонки увидят в нас безмозглых животных, которые всего лишь хотят оттянуться после тяжёлого дня… Если кто-то из вас ещё не понял, то речь идёт о жизни и смерти. Мы либо побеждаем, либо умираем. И кто-то очень хочет, чтобы мы умерли.
Бохай опустил взгляд, нехотя признавая мою правоту. Фу с проклятиями вскочил на ноги — мы собрались в комнате Бохая, и большинству пришлось сидеть на полу.
— Кто нас сливает? — прокричал Фу, потрясая кулаками в воздухе. — Кому это нужно?
— Если я назову тебе имя — что изменится? — спросил я.
Фу уставил на меня бешеный взгляд, и я подумал, что надо бы, наверное, смягчить тон. Парни на нервах. Кинуться и вцепиться мне в глотку могут в любой момент.
— Как — что? — переспросил Фу.
— Ну, так. Ты его убьёшь? Тот, кто это делает, состоит в клане, и, как мне кажется, не полы там моет. Тронем его — нас всех живьём закопают на каком-нибудь пустыре, вот и всё.
Вряд ли, конечно, «закопают», учитывая местные реалии. Это я так, по привычке сказал. Сожгут, закатают в асфальт, утопят — это уже ближе к истине.
— Можно сказать кому-нибудь… — не сдавался Фу, но Джиан его перебил:
— Да, Вейж так и хотел.
В наступившей тишине Фу шлёпнулся обратно на пол и закрыл глаза руками. Кажется, он заплакал. Никто не подумал, что от страха быть убитым на турнире. Всем сейчас было хреново, и каждый переживал это, как мог.
— Лей прав, — сказал Бохай. — Всё, что мы можем — это победить.
— Как будто нас после этого в расход не пустят, — вздохнул кто-то, я не успел заметить, кто.
— Может, и пустят, — согласился Бохай. — Но если мы проиграем турнир, то «может» превратится в «наверняка».