Но нет, удар только казался со стороны мощным, «пушечным». Бохай хорошо понимал, где находится, и чем чревата излишняя увлечённость. Руку он задержал ровно там, где миг назад была голова борца. А борец прянул вперёд.
— Bl@@d! — вырвалось у меня словечко на родном языке.
Остальные просто вскрикнули.
Это было чистой воды безумие. Борец бросился на Бохая, обхватил его поперёк туловища и повалил.
Бохай спиной рухнул на доску. Даже если бы доска стояла в помещении, на двух столах, это бы означало неминуемое падение. А тут, где порывы ветра и нервы натянуты до предела…
И всё же они не упали. Они боролись. Борец, приподнявшись, попытался вцепиться Бохаю в горло. Тот одной рукой пытался отвести его руки. Правую руку Бохай завёл за спину, под доску, и уцепился за неё. Бессмысленный, судорожный жест. Хотя, если борец попытается столкнуть его влево — может помочь.
Но борец поступил иначе. Он захватил левую руку Бохая, которой тот защищался, и принялся бить его в лицо. Даже со стороны, издалека я чувствовал силу этих ударов. Бохаю хватило пяти, чтобы обмякнуть. Борец взвыл, торжествуя победу.
Он вёл себя как зверь. Я пытался сделать это со своими парнями, заставить их заменить мысли инструкциями, которые работали бы вместо инстинктов. Но я — пытался, а тот, кто накачал парней из противоположной башни таблетками — сделал. Нианзу, или Кианг, или Кузнецов — как ни назови.
Бохай мог только продолжать цепляться за доску, сопротивляться он уже не мог. И соперник, поняв это, попытался просто спихнуть Бохая с доски.
Тот немедленно ожил. Утихшая было борьба разгорелась со свежими силами. Крики и ругань доносились до наших ушей, и вдруг — оба парня рухнули вниз.
— Бохай! — заорали мы хором не меньше десяти глоток.
Бохай каким-то чудом сумел не выпустить доску. Он повис сперва на правой руке, тут же поднял левую и вцепился в доску ею. А соперник повис у него на спине.
Бохай подтянулся. Он сумел перехватить доску, обняв её двумя руками. Возможно, он даже сцепил руки мёртвой хваткой — этого я не мог разглядеть. Больше он ничего не сумел бы сделать при всём желании. А вот его соперник — сумел.
Он ловко, как обезьяна, вскарабкался по Бохаю вверх, наступил ему на плечо, на голову и вскочил на доску. Как будто и не существовало для него этой чёртовой высоты.
— На! — завопил борец и подпрыгнул. — На! На! На!
Он плясал на руках Бохая, отбивая ему пальцы. И пальцы не выдержали…
Человеческая фигурка в сине-зелёном ифу летела вниз, дёргаясь и крича. Крик постепенно затихал.
Бохай рухнул метрах в десяти от парня, которого поверг Вэньхуа. И я, и все остальные борцы продолжали вглядываться в невнятное пятно внизу, отказываясь поверить, что это — всё, что это, чёрт побери, конец.