Одно за другим на мониторе появлялись имена. Один за другим борцы поднимались на перила и шли навстречу судьбе. Я понял, почему всё началось с двойного Цюаня. Ларчик открывался довольно просто: мы лучше всех сохранились. Борцов школы Цюань вышло в финал больше, чем борцов какой-либо иной школы. Организаторы всего лишь постарались более-менее равномерно распределить участников.
Я наблюдал каждый бой, пожирая взглядом сражающиеся за жизнь фигурки соперников. Из каждого боя я старался вынести какой-то урок и давал его оставшимся. Всеми силами я старался показать, что ничего не изменилось. Что все эти смерти ничего не меняют для каждого конкретного борца. Когда ты встаёшь на доску, тебе всё равно, сколько человек свалилось с неё до этого, и кем были эти люди.
И, кажется, у меня получалось. Было, с чем сравнивать. Лица, с которыми наши парни поднимались на доску, и лица, с которыми поднимались борцы других школ. И, разумеется, результаты. Цюань всё ещё был лучшим. Наши борцы выживали чаще остальных.
Я переживал за всех, но не за всех одинаково. Большинство борцов для меня так и остались безликими тенями. Я старался не обрастать близкими отношениями, и это мне, в общем, удавалось. Это было полезно — вот как раз на такой случай, или подобный. Впускаешь человека в душу — и он обязательно либо умрёт, либо предаст, забрав кусок твоей души с собой. Нужно быть крайне разборчивым и уметь ставить границы, за которые — «не влезай, убьёт».
И всё-таки я, затаив дыхание, следил за тем, как по доске идёт Ронг. Парень, которого я, вообще-то, должен бы сам хотеть убить. Ронг, Бэй, Джиан, Бохай… В нормальной жизни все они были бы моими врагами, и я не успокоился бы, пока не заставил их заплатить за опрометчивые и идиотские поступки.
Но сводить счёты в Цюане было невозможно без крайне неприятных последствий. Волей-неволей нам пришлось грести в одной лодке. А собачиться, сидя на вёслах — затея глупая и вредная. Совместное времяпрепровождение легко превращает людей в товарищей, и теперь моё сознание как будто бы раздвоилось. Одна, меньшая часть, упрямо шептала, что любой из Цюаньцев, если сорвётся и упадёт, сделает одолжение мне лично и миру в целом. А другая, которая за последние полчаса вымахала до циклопических размеров, орала: «Нет! Они должны выжить! Потому что я, чёрт побери, так сказал!».
Поединок Ронга длился около четырёх секунд. Его соперник тоже начал атаковать первым. Он был шире в плечах и очевидно сильнее, сделал ставку на блицкриг, проигнорировав этап «прощупывания» соперника. Поплатился.