Полицейский выхватил из кобуры пистолет и выстрелил. Попал. Вэньмин рухнул замертво.
Местные копы были вооружены не травматами. И на поражение они стреляли, не задумываясь. Впрочем, как я успел заметить, только по разбегающимся бродягам — видимо, получили приказ борцов не трогать.
А борцы… Их останавливал не страх перед выстрелами. И не он заставлял сдаваться. Каждый из парней, когда жил на улице, прошёл не одну такую облаву. И если бы в прежней жизни борцы обладали теми навыками, которые обрели сейчас благодаря Вейжу — я не сомневался, что копам не поздоровилось бы. Но парни слишком хорошо представляли себе, что будет «после» — если кому-то из них удастся, оказав сопротивление, бежать. Ползающего на коленях перед директором, готового слизывать с земли крошево таблеток Жонга видел каждый. И каждый понимал, что в случае побега его ждёт та же незавидная участь. Школа Цюань давала парням хоть какой-то шанс выбиться в люди. На улице у них шансов не было.
Облава прошла стремительно и закончилась быстро. Троих «уличных» пристрелили, нескольким удалось смыться. Остальных, вместе с нами, раскидали по спецмашинам и поволокли в местный обезьянник.
* * *
Изолятор временного содержания в этом мире до боли напомнил школьную «консерваторию». Те же разделённые решётками, лишённые окон камеры — разве что места побольше. И подстилок нет, даже тех убогих, что были в карцере. Сидеть полагалось прямо на полу.
На входе в камеры нас рассортировали. Мы с борцами оказались в одной камере, уличные друзья Джиана — в другой, за решёткой. Разумная предусмотрительность — если бы нас перемешали с уличными, драка неизбежно вспыхнула бы снова.
Несмотря на преимущество, которое получили мы после того, как уличные лишились оружия и нескольких человек, прощать Джиану гибель Вэньмина отморозки не собирались. Судя по выкрикам, летящим в нашу сторону из-за решётки, именно Джиан был виноват в том, что Вэньмин погиб.
Его безутешные товарищи бросались на решётку, трясли её в бессильной злобе и выкрикивали проклятия. В том, что, не разделяй нас железные прутья — перешли бы от слов к делу, я не сомневался. К критическому мышлению эти парни были категорически неспособны. О том, что Вэньмин сам затеял драку, спровоцировав тем самым появление полиции, никто из них уже не помнил. А если бы и вспомнил, вряд ли счёл бы, что Вэньмин в чём-то виноват. В глазах товарищей Вэньмин однозначно погиб, как герой, и эта гибель, несомненно, оправдывала всё, что он когда-либо совершал. Будь Вэньмин сейчас жив — вполне вероятно, что свои же навешали бы, сорвали бы злость за то, что встряли, коль уж не дотягивались до Джиана. Смерть же мгновенно сделала вожака героем, а все его поступки — единственно правильными. И зло уличные пытались сорвать на нас.