Когда я сел и вновь посмотрел на Нианзу, тигра не было. Мой взгляд заметался по залу — тщетно. Зверь будто испарился.
— Все вы знаете, в какое нелёгкое время нам с вами довелось встретиться, — говорил Нианзу, сложив руки перед собой; бойцы, каждому из которых было лет по двадцать-двадцать пять, копировали его позу. — Мы все скорбим, и скорбь наша продлится вечно.
Тут я уже мысленно закатил глаза. Впрочем, надо отдать Нианзу должное — он говорил без пафоса, но и не создавал впечатления, будто заученно шпарит по писанному. Идеальный тон подобрал.
— Будущее пока сокрыто в тумане, — продолжал он. — И этот турнир поможет нам разогнать туман. Вы наверняка слышали, что турнир мог и не состояться. Обычно это — радостное событие, повод для веселья. Многие были за то, чтобы отменить турнир в этом году, но всё же его решили провести в память о господине Донгэе.
Бойцы, застывшие за спиной Нианзу, дружно склонили головы.
— Принимая участие в турнире, вы не только защищаете честь своей школы, не только стремитесь обрести свободу и занять место среди наших солдат. Вы должны задать сами себе вопрос: достойны ли вы участвовать в турнире, устроенном в память о таком великом человеке. А ответ вы получите в ближайшие дни. Впрочем, довольно разговоров. Вы приехали сюда не для того, чтобы слушать. Бои начнутся завтра, а сегодня я предлагаю вам посмотреть на то, с чем придётся столкнуться во время проведения турнира.
Нианзу, склонив голову, отошёл в сторону. Бойцы проследовали за ним и расположились вдоль стены, пристально следя, чтобы никто не посмел приблизиться к их господину.
Двери в зал снова распахнулись, и в полной тишине вошёл длинноволосый парень лет двадцати с небольшим. Он был в чёрных штанах и в чёрной же безрукавке. Ноги обуты в таби — невысокие матерчатые сапоги на прорезиненной подошве, с отделённым большим пальцем. Мускулистые руки забиты татуировками, на них извивались змеи и скалили зубы какие-то неведомые твари.
— Донг, — коротко представил его Нианзу. Как будто это имя объясняло всё и даже раскрывало часть биографии.
Донг резко поклонился, выпрямился. Продемонстрировал несколько движений из тайцзицюаня — размялся. Так и не сказав ни слова, он повернулся к стене, где замерли Нианзу с телохранителями, и вскинул руку. Палец Донга указал на одного из бойцов.
Прежде чем тот отлепился от стены, мне показалось, что его лицо исказилось от страха.