— Собаке — собачья смерть, — кивнул Юн. — И вот именно для этого я тебя позвал. Сказать, что если ты попытаешься сейчас отомстить за смерть Вейжа, сам проживёшь не намного дольше, чем он.
Я почувствовал, что начинаю злиться.
— И что ты предлагаешь? Позволить собаке, убившей Вейжа, пировать над добытой костью?
— Я ничего не предлагаю. — Юн снова помолчал. И подчеркнул: — Пока — ничего. Я могу только попросить: будь осторожен, Лей. Теперь, когда твоего учителя больше нет рядом, тебе следует быть вдвойне осторожным. Никуда — понял? — никуда не ходи в одиночку! Понимаешь?
Я понимал. Нужно было быть редкостным идиотом для того, чтобы не понимать. Но всё же решил уточнить:
— Меня тоже попытаются убить?
Юн кивнул.
— Кто? Зачем? Кому я мешаю? Я — шестнадцатилетний сопляк?
Юн покачал головой:
— Перестань, Лей. Мы ведь оба знаем, что ты… Я не прошу со мной откровенничать, — он упреждающе поднял руку, — и не буду тебя ни о чём расспрашивать. Позвал лишь для того, чтобы предупредить. Будь осторожен.
— Ещё вчера ты не знал, как меня зовут, — медленно проговорил я. — А сейчас вдруг — такое участие. Почему? И кто ты такой, чёрт бы тебя побрал?
— Я ведь сказал, почему.
Ответ на вопрос «кто ты такой?» Юн пропустил. Вряд ли потому, что не расслышал. Лицо парня затвердело. Сейчас его никто бы не пригласил фотографироваться для модного журнала. Не из-за синяка — нет. Слишком уж безумным стал вдруг взгляд Юна. Слишком опасным.
— Мой отец тоже подло убит. Как и Вейж. И я не хочу, чтобы то же самое произошло с тобой.
— Дело в таблетках? — резко спросил я. — Смерть Вейжа — верхушка айсберга, так? Идёт борьба за власть, а в основе этой власти — таблетки, чем бы они ни были?
Юн устало покачал головой:
— Я не знаю, Лей. Честное слово, не знаю! Кто я — неважно, поверь. Важно лишь то, что, по сути — я такой же бесправный сопляк, как и ты. Мне тоже всего шестнадцать. И, к стыду своему, интересоваться политикой клана я начал совсем недавно. До того — жил, как все. Уроки, девчонки, спортивные состязания… Я занимался яхтингом. Мне это нравилось, тренер говорил, что из меня получился бы отличный яхтсмен. Я вовсе не собирался становиться бойцом! Умение драться — заслуга моего отца. Я никогда не любил бои, отлынивал при первой возможности. А он твердил, что моя избранность дана мне не для того, чтобы девушки в постели визжали от восторга. И заставлял тренироваться. С самого детства — сцепив зубы, выцарапывать пояс за поясом… Я злился. Я не верил, что это умение когда-нибудь пригодится! Ведь отец… Он казался вечным. Казалось, что он будет всегда! Что я и мои внуки — состаримся и умрём раньше, чем он. — Юн замолчал. Рассеянно крутил в пальцах пустую жестянку.