Сэдэо тоже понял, задумчиво посмотрел на заиндевелое окно:
— Если кто-то здесь и остался настолько древний, что помнит самого Авара, так это старейшина отец Дарий.
— Он не будет с нами говорить или помогать, — отрезал Карим. — Этот старик людей с материка, мягко говоря, не любит. Будь его воля, он бы и вовсе никого не пускал на остров. Но его дочь Элайни…
— Что она? — заинтересованно уставился я на Карима, поняв, что речь идет о той женщине хладной, которая спасла мне жизнь.
— Элайни — главная жрица храма Мараны, — сказал Карим таким тоном, словно это должно мне было о чем-то сказать.
— И? Она тоже видит сны Мараны? Здесь все подчиняются ее снам? — озвучил я догадку.
— Именно. Практически весь жизненный уклад хладных крутится вокруг снов богини.
Сэдэо возмущённо уставился на Карима:
— Почему ты мне об этом никогда не рассказывал? Я ведь столько раз спрашивал!
Карим снисходительно улыбнулся:
— Не все знания приносят удовлетворение, мой друг, некоторые из них слишком возбуждают разум и порождают множество вопросов, на которые ответов нет.
— То есть каждый раз, когда я расспрашивал тебя о хладных, а ты отделывался общими ответами — это ты так мое сознание от перевозбуждения берег?! — обычно спокойный Сэдэо, вдруг вскочил из-за стола и со злой обидой уставился на Карима.
— Этот секрет принадлежит не мне, и не мне о нем говорить, — тоном, не терпящим возражений, ответил Карим.
— Но ведь сейчас ты Азизу рассказал без раздумий, — с досадой глядя на Карима укорил его Сэдэо.
— Это другое.
— Другое, значит, — сердито фыркнул Сэдэо, сел на место и раздражённо уставился в окно.
В комнате повисло молчание. Я чувствовал себя неловко, из-за того что стал свидетелем сцены ссоры двух друзей. Поэтому решил разрядить обстановку и перевести разговор в другое русло:
— Нужно что-то делать. Предлагаю отправиться на улицу и попробовать разговорить местных. Не один отец Дарий здесь старец, я видел и других, пока мы ехали.
И Карим, и Сэдэо, ни слова не сказав, принялись собираться. Очевидно, это значило, что они согласны с моим предложением.
На улице народу не было вообще. Но в деревянно-каменных помещениях кипела жизнь. С десяток женщин суетились в большом деревянном доме с дверями и окнами нараспашку, оттуда валил пар и пахло свежеиспеченным хлебом. Мужчины в похожем здании что-то мастерили: доносился стук молотков, звенела пила.
Карим оставил нас с Сэдэо на улице, а сам направился в мастерскую. Я, от нечего делать, глазел по сторонам, попутно тянул энергию, согреваясь. Сэдэо был мрачен и неразговорчив, видимо после ссоры с Каримом его еще не отпустило.