Только один раз ему удалось поймать момент. Он мне показывал.
В ампулочке всего несколько капель, но он говорит, что этим количеством гормона… Ну, ты все равно не поверишь.
— Хорошо, но что же будет дальше, если все это правда?
— Дальше? Не… знаю. Пока он проделывает опыты только над кошками, но возможно…
Профессор встал и, театрально запахнув полы халата, выступил на середину комнаты;
— Эллен! Ты знаешь, что я тебе желаю добра. Мой долг тебя предостеречь. Слушай: оставь мысль о Дэвисе. Какой он тебе муж? Выпьет по ошибке этой минима-отравы, и будет у тебя спутник жизни — карлик… Ха-ха, на руках, что ли, будешь его носить? И вообще я ничего хорошего от этого брака не предвижу. Связать свою жизнь с маньяком-ученым! Сама говоришь, что он не выходит неделями из мастерских и лабораторий. И затем, на кого он похож? Молод, а голова наполовину седая…
Эллен тоже поднялась. Лицо ее стало серьезным и холодным.
— Не будем больше об этом говорить, папа. Ты меня знаешь. Я люблю Дэвиса и…
— Ну-ну — не сердись. Я для тебя же. Делай, как знаешь.
Профессор отошел к камину и остановился, старчески сгорбившись. Эллен стало жаль его. Она подошла и поцеловала отца в щеку.
— Спокойной ночи. Ты, наверно, утомился. Ложись спать.
Хлорал подействовал скоро.
Засыпая, профессор еще раз подумал:
«Черт возьми! Человек ростом в три сантиметра!..»
Дэвис не спит. Это уже третья бессонная ночь. Голова горит, мысли обострены. Тело стало легким и как будто чужим.
Не отрываясь, смотрит он на маленький гальванометр. Стрелка качается ровными размахами. Каждый раз, когда она доходит до середины своего пути, в глазах Дэвиса вспыхивает и тотчас угасает огонек.
Ученый ловит момент. Бесчисленное количество раз проделывает он этот трудный синтез, и все неудачно. Дэвису кажется, что уже сотни лет пронеслись над хрустальным столиком, и вместе со временем остановился на блестящей маленькой колбе и застыл его взор. А может быть, наоборот: время сошло с ума и мчится как бешеное?
Дэвис не знает…
Изредка он отходит от стола и выпивает небольшую мензурку мутной жидкости. Это простой коктейль на виски. Если бы не алкоголь — сумасшествие или неодолимый сон навалились бы и скрутили этого крепкого человека. Но он пьет. Пьет маленькими дозами, но непрерывно. Ему не хочется спать. Он уже предчувствует наступление того похожего на экстаз момента, когда психическая деятельность достигает высшей своей остроты. О, тогда он, наконец-то, добьется своего!
— Одна тысячная секунды… Это — неизмеримо малое мгновение. Поймать, ощутить его, этот атом времени… Ах, как грубы для этого наши чувства!