— А как ты узнал, который Чабар? Раньше видал, что ли?
— Нет, не видал. Первый раз вижу. По прозвищу. В Кареле со мной тоже был случай. Приехал в деревню по одному делу. И нужен мне был мужичок, по прозвищу Тельпель. Спрашиваю, — никто не знает. А праздник, народу на улице много. Вижу потом, на бревнышке старик сидит. Ну вот, Тельпель, да и только! Борода у него так, волосы этак, лицо какое-то, черт его знает, расквашенное… «Вы, — спрашиваю, — будете Тельпель?» «Да, я», — говорит. Так сам и нашел Тельпеля. Чабар, что ж, — сразу видно, что он Чабар. А Степу этого почему Натурой прозвали?
— Пьяный он как-то, давно уже это было, стекла все у себя дома выколотил. А потом, как вставлять стал, его будто и спросили: «С чего ты, Степа, все стекла-то прибил, не жалко разве своего добра?» «А у меня такая натура», — говорит. Так с того Натурой и прозвали. Настоящая фамиль ему Шапкин. Да здесь у каждого прозвище есть. Андрей Озеро, Ваня Студень, Архип Моментально, Сашка Покурим, Петька Перевези… А одного на заводе зовут Такинадой. Семен Такинада. Били как-то его, а он все повторял: «Так и надо, так и надо…»
— Тебя, я слыхал, тоже как-то прозвали.
Петька с минуту помолчал.
— «Бабушкой» меня прозывают, а черт знает с чего! Это Гришка Дайнаполовинку меня так окрестил, ну и пошло. Я ему морду побью за это, не уйдет!
Доктор с хохотом встал.
— Ну и сторонка! Веди, что ли, Бабушка, в смолокурку. А мы с тобой, однако, проканителились на ручье целый день. Идем.
Смолокурки достигли уже в потемках. Она стояла у самой дороги, но была так замаскирована, что незнающий никогда не нашел бы тропинки к этому жилью. Впрочем, какое это жилье!
Старик-смолокур жил здесь только зимой; летом же избушка пустовала; заброшенная смолокуренная печь печально глядела черными дырами своих колосников из-под дрянного навеса. Рядом — ручей из какого-то далекого озера. Вода в нем была почти черная, как крепкий чай, — где-то она проходила сквозь железные руды.
Охотники настолько устали, что не нашли в себе силы варить ужин и, поев взятой с собой копченой рыбы и напившись чаю, улеглись спать.
Проснулись поздно. Яркое солнце пробивалось сквозь щели избушки и золотыми струйками освещало плавающие в воздухе бесчисленные пылинки. Ивану Петровичу не хотелось в город.
Три дня жили охотники в смолокурке, совершая экскурсии в разные стороны. Пекли рябчиков, много спали, собирали морошку.
Наконец решили двигаться дальше, продолжать свой маршрут к морю. Оттуда можно попасть в город берегом. А рыба? Пусть кушает Алексей Иванович. Не возвращаться же на Хайн-озеро!