Дмитрий встал и потянулся к висящей над коником шубе.
— Что будет, то будет, а пойти посмотреть его надо.
— А может, сначала съездим в Алатырь, доведем до начальства, а после уж... — неуверенно произнес Охрем.
— Знамо, сперва съездите в Алатырь, — поддержала Васена мужа.
Дмитрий в нерешительности остановился.
— Коли такое дело, идите не одни, возьмите с собой стариков Назара и Кудажа, — сказала Марья.
— Человек тот далеко? — спросил Дмитрий Охрема.
— Версты две, пожалуй, будет, по алтышевской дороге.
Дмитрий взял с пола хомут, седелку, вожжи и вышел запрягать лошадь. Вскоре за ним вышел и Охрем.
— Это какой-нибудь нищий, на праздники их много ходит, — тихо сказала Марья.
Васена тяжело вздохнула.
— Кто бы он ни был, а забота свалилась на наши головы...
Фима накинула на плечи овчинную шубу и выбежала во двор. Степа сидел у стола и испуганно смотрел на взрослых. Степа хорошо знал столбик, у которого сидел замерзший человек, почти у дороги. В этом месте дорога немного изгибается, и если ездок прозевает, обязательно зацепится за него осью.
Вскоре вернулась Фима. Она сказала, что сейчас была у Кудажей и что старик Кудаж отказался ехать с отцом к тому человеку, который замерз в лесу. Не поехали с ними и Назаровы.
— Отец с дядей Охремом отправились вдвоем, — заключила она свой рассказ.
— Отчего же не поехали?! — удивилась Марья.
— Кудаж-старик сказал, что у него не две головы. Если бы было две головы, то поехал бы.
Марья притихла. Может, действительно не следовало бы посылать Дмитрия. Как знать, чем все это кончится.
— У наших, знать, по две головы, — невесело сказала Васена.
— Ты уж, Васена, до возвращения мужиков не уходи, — сказала Марья.
— Не уйду, какое там уходить. Без Охрема боюсь и к дому подойти, стоит передо мной замерзший человек... Девчонок давеча отвела к Кудажам, своя изба у нас холодная...
— Вся семья Кудажей сидит в избе, никто не выходит даже во двор, боятся замерзшего человека, — сказала Фима.
Все замолчали. Так молча и просидели до возвращения Дмитрия и Охрема.
Под окном раздался скрип саней, послышались голоса. Марья прильнула к окну. Через оттаявший глазок Марья увидела, как мужчины взяли из саней что-то накрытое чепаном и понесли в избу. Она повернулась к двери.
Дмитрий с Охремом внесли и положили на коник свою ношу.
Когда сняли чепан, Марья в испуге всплеснула руками.
— Вай, Митрий... дед Охон! — и смолкла, все еще не веря своим глазам.
К вечеру Дмитрий с Охремом сделали гроб. Посмотреть на покойника никто ни от Кудажей, ни от Назаровых не пришел.