— Охрем, может, мужик и не плохой, да вот что-то не посылает слова, — промолвила она.
— А от кого же я с тобой толкую тут, если не от Охрема? Дома меня ожидает ткацкий стан, да и другой работы полно, — сказала Марья нетерпеливо. — Слово-то послать теперь надо от тебя, любезная.
Васена ответила не сразу. Ее вспыхнувшее лицо понемногу бледнело, пока не приняло свой постоянный цвет. Перед ее потупленным взглядом промелькнула вся ее жизнь в семье Савкиных: четыре года с мужем — как полузабытые сновидения; не оставили заметного следа и девять лет то ли солдатки, то ли вдовы. Сколько было пролито слез и вытерплено унижений и за себя и за детей в многолюдной семье Савкиных.
Марья не торопила ее. Она стояла возле и терпеливо ждала, когда та соберется с мыслями.
— Известно, что за жизнь вдовой, — промолвила Васена, не поднимая взгляда. — Муж, какой он ни есть, все муж, лучшей опоры для бабы не сыщешь. Что ж, скажи ему, я согласна...
На следующий день Марья наведалась к Охрему. Его изба стояла на самом конце южной стороны улицы. Вокруг нее не было ни двора, ни сеней. Не было и деревьев. Огород его без изгороди, никогда не вспахиваемый, летом буйно зарастал лопухом и крапивой.
Марья, не входя в избу, постучала в край оконной рамы и стала ждать, когда откликнется хозяин. Охрем отнял от рамы приставленную к ней нижнюю карту стекла и просунул в отверстие голову. Увидев Марью, он спросил:
— Чего стоишь под окном, не заходишь в избу?
— Вот приведешь Васену, тогда и буду в избу заходить. Теперь же выходи сам, поговорить надо, — сказала Марья.
Охрем помолчал. Стекла на окнах были грязные и закопченные, сквозь них ничего нельзя было разглядеть. Марья наклонилась к отверстию, чтобы заглянуть в избу, Охрем шарахнулся в сторону и спрятался за простенок.
— Чего испугался меня? — с удивлением спросила Марья. — Выходи скорее, недосуг мне стоять здесь... Чего же ты молчишь?
— Понимаешь, какое дело, думаю, как быть, поэтому и молчу... Нам придется разговаривать через окно, я не могу выйти.
— Ноги, знать, не ходят, как у моего Дмитрия? Почему не можешь?
— Ноги-то ходят, да вот с портками случилась оказия. Я их немного постирал, и они еще не высохли, — сказа смущенный Охрем.
Марья рассмеялась.
— Так и сидишь без порток?
— Куда же деваться? Ведь ты мне не сошьешь новые?
— Зато нашла тебе такую, которая сошьет, — сказала Марья и передала разговор с Васеной.
Охрем обрадовался. Он снова просунул голову в окно.
— Тогда я, пожалуй, один возьмусь пасти баевское стадо, без подпаска, Васютины дочки помогут!