4
Пообедав, Дмитрий с дедом Охоном легли под телегой отдыхать. Марья стала мыть посуду. К своей телеге от стада прибежал Иваж. Марья налила в чашку кислого молока, поставила ее на расстеленный зипун, отрезала ломоть хлеба.
— Иди, сыночек, поешь.
Иваж, взглянув на отдыхавших под телегой отца и деда Охона, сказал:
— Потом поем. Сперва сведу напоить лошадь.
— Отец поедет к роднику за холодной водой, заодно и напоит.
Иваж сел, подобрав под себя ноги, подмигнул сестренке, игравшей с куклами неподалеку на снопах, и бойко принялся за еду. Фима, с любопытством наблюдавшая, как брат пачкал молоком губы и подбородок, не выдержала, прыснула в кулачок:
— Ты чего? — спросил Иваж.
— Рот.
— Чего рот?
— В кислом молоке!
— А что, он у меня в меду должен быть?
Некоторое время девочка молчала, озадаченная таким ответом, но недолго.
— Видишь, сколько сжали, — важно показала она рукой на жнивье.
— Где же ты жала, под телегой?
— Нет, сначала я спала, а потом пошла жать, исколола все ноги. Знаешь, как больно? Я даже плакала...
— Ешь поскорее, оставь Фиму, ей только и дела поболтать да посмеяться, — сказала Марья сыну.— А то засидишься здесь, дядя Охрем заругает.
— Не заругает. Он сам меня послал. Придешь, говорит, когда немного спадет жара.
Иваж управился с молоком, облизал ложку, собрал с рубашки крошки хлеба. и отправил их в рот.
— Наелся? — спросила Марья.
— Вот как! — провел он пальцем по горлу и, пересев на снопы к сестренке, принялся делать для нее из соломы колечки.
Марья вылила из лагуна воду и бросила взгляд на мужчин.
Дед Охон лежал ничком, из его трубки поднималась синеватая струйка дыма. Дмитрий спал лежа па спине, Марье было жаль будить мужа. Она сама бы запрягла лошадь и съездила за водой, чтобы он лишний часок поспал, но спал-то он под телегой...
Дед Охон выбил трубку о колесо и слегка толкнул Дмитрия. Тот проснулся мгновенно и, выбираясь из-под телеги, крикнул Иважу, чтобы пригнал лошадь.
Иваж любит ездить верхом. И хотя расстояние было небольшое, он погнал гнедого галопом. Вдвоем с отцом они запрягли коня в телегу. Марья положила на передок пустой лагун.
Когда тронулись в путь, Фима рванулась с места и по жнивью побежала за ними.
— Возьмите и ее! — крикнула Марья.
— Чего ей таскаться с нами?— проворчал Дмитрий, но все же крикнул Иважу, чтобы тот придержал коня.
Он подождал дочку, взял ее на руки и посадил рядом с собой. Марья, проводив их взглядом, повернулась было к деду Охону, но старик с серпом на плече уже шагал по меже на дальний конец полосы. Низенький, он шел сгорбившись и временами скрывался с головой в высокой ржи. Марья благодарно улыбнулась ему вслед и сняла с себя пулай. Она хотела оставить его здесь, но, поразмыслив, взяла с собой. Она жала, и улыбка не сходила с ее загорелого лица. В этом году урожай был отменный. Такой случается лишь раз в десять лет.