— Зачем он таскает эту дубинку? Кому она нужна? — ворчливо сказал Дмитрий.
— Знамо, они смотрят не на палку Никиты, а фитанцию. Нет фитанции, стало быть, и подать не отдал, — сказал Николай. — Наш старый эти самые фитанции носит зашитыми в шапку. А шапку снимает с головы лишь за столом и спит в шапке. Бродячей собаке, говорит он, никогда не верь, раз накормишь, в другой раз придет.
Марья, не дожидаясь, когда сборщики выйдут от соседей, ушла к себе в избу. Она не хотела встречаться с этими, как их называет старик Савка, псами. Дмитрий поладит с ними сам, деньги приготовлены, лежат у него в кармане.
— Что же это они в нынешнем году собирают не вовремя? — спросил Дмитрий. — У кого в это время могут быть деньги, разве что у одного Никиты-квасника.
Наши дядья где-то слышали, что царь будто хочет снять подати с мужиков. Вот они, наверно, потому и спешат собрать раньше времени. Если царь вдруг освободит от податей, тогда где им взять денег.
— Об этом давно болтают, да толку нам с тобой от этой болтовни что-то не видно, — возразил Дмитрий.
Сборщики подати гурьбой вывалились от соседа и направились к Нефедовым. Николай тронул шапку и большими шагами направился через улицу к себе во двор. Дмитрий перед воротами остался один и смотрел, как, шаркая сапогами по талому снегу, к нему приближалась группа хорошо одетых, откормленных людей. Он снял шапку и поклонился. На его поклон ответил лишь сотский, остальные словно бы не замечали, шли прямо на него. Даже Никита-квасник не дотронулся до своей шапки. Волостной старшина — крупный мужчина, в длинной шубе из черной дубленой овчины и в шапке из серой мерлушки, посмотрел на Дмитрия исподлобья.
— Ты, Нефедкин, мужик исправный, за тобой вроде никогда не водилось недоимок, все же следует проверить, — пробасил он и прошел в ворота.
Остальные вереницей потянулись за ним. Шествие замыкал Дмитрий, остановившийся у самой двери. Он в собственном доме побоялся пройти к столу, за которым уселись старшина, писарь и урядник. Двое сотских и Никита-квасник со своей длинной палкой остались стоять посреди избы. Марья с Фимой, как только услышали шаги в сенях, ушли в предпечье, прижались спинами к шестку и так стояли, затаив от страха дыхание.
— Ну, Нефедкин, выкладывай свои квитанции, какие у тебя есть за последние три года, — властно пробасил старшина.
— Найди, Марья, фитанции, — сказал Дмитрий и, вынув из кармана приготовленные деньги, положил их на стол перед сборщиками подати.— Тут половина, другой половина осень будет, этот год...
Марья вышла в сени. За ней, испуганным ягненком, метнулась Фима. Староста проводил ее пристальным взглядом и, когда она скрылась за дверью, сказал: