— Ага, а ты на нас чары свои напустишь, — хмыкнул белобрысый.
— Хотел бы, напустил бы уже давно, так не считаешь? — попытался я воззвать к рассудку.
Старик сидел за столом, его пищаль была прислонена к краю столешницы.
— Оставь его, — проговорил он и обратился ко мне. — Не серчай шибко. Мы все тут на взводе. Сам видишь, что творится. Поможешь нам, мы поможем тебе. Сколько ночей ты здесь провёл? Ты спал вообще?
— Две ночи, — ответил я. — Естественно, спал, как иначе-то? Последнюю ночь, правда, в лесу пришлось заночевать. Там толком не получилось. Слушайте, может, и оружие моё тогда вернёте? Я что, с пустыми руками помогать вам буду?
— Мору же ты убил с пустыми руками? — посмотрел на меня Йозеф. — Ну вот.
Старик окликнул его и кивком указал на лестницу:
— Пошли побалакаем.
Они спустились и минут пять о чём-то разговаривали. О чём именно — я не расслышал, хоть и прислушивался изо всех сил.
Они мне не верили, и это — плохо. Да и не было оснований верить. Но сейчас я с этой компанией оказался в одной лодке. Что они сделают со мной потом, когда минует опасность? Непонятно. Попытаются убить? Это, конечно, возможно. Однако, старик, судя по всему, настроен ко мне благожелательно. Или просто делает вид? Снова непонятно.
Йозеф и старик вернулись и заняли прежние позиции: один — у окна, другой — за столом.
— Верните ему оружие, — обратился старик к мужику в длинном выцветшем кафтане некогда красного цвета и к носатому.
Те вопросительно посмотрел на Йозефа.
— Давайте, давайте, — подтвердил тот.
— Да он же светлейший, — в недоумении произнёс длинноносый.
— И что? — строго посмотрел на него старик. — Мы двоих потеряли уже. Хочешь вообще тут подохнуть?
— Нет, я подохнуть не хочу, — испуганно замотал головой парень.
— Вот и отдавай.
Я получил назад все три пистолета и саблю, и теперь чувствовал себя гораздо спокойнее.
Некоторое время мы сидели и молчали. Белобрысый уже не держал меня на мушке. Он подошёл к другому окну и тоже смотрел на улицу. Оттуда доносились вой и рычание: моры были уже тут, они караулили нас внизу.
— Тошно на душе, — нарушил молчание кудрявый парень. — Зачем мы это сделали?
— Сам знаешь, — ответил белобрысый, не оборачиваясь. — Она утратила человечность.
— Эх, а ведь даже года же не прошло… — вздохнул кудрявый. — Кто бы знал, а? Зачем она сделал это?
— Дура баба, — заключил старик.
— А почему она обратилась? — спросил кудрявый, уставившись с осуждением на старика. — Ты же всё знаешь, Томаш. Почему? Фрейя не приняла жертву? Она разгневалась на нас? Может, не стоило это делать?