По пути меня снова стали расспрашивать, откуда я. Сказал, что из Ярска, а откуда иду — не могу открыть по некоторым причинам.
Кузнец прищурился и ухмыльнулся.
— Так сноходец, небось?
Я приподнял брови от удивления.
— Похож? — спрашиваю.
— Ещё бы! Одет по-городскому, при оружии. Да и секретничаешь всё. Да ты не боись. Болтать лишнего никто никому не станет. Ходишь в Сон и ходишь. Твоё дело. Каждый живёт, как может.
В общем, раскусили меня. Ну или почти раскусили. Я промолчал, не стал возражать. Считают сноходцем — пусть считают.
Делегация наша въехала в село. От Высокого оно почти не отличалось: такие же избы, да высокие заборы, только местность ровнее. На окраине — церковь с глазом на главном фасаде, который с каменным равнодушием наблюдал за нами.
Остановились мы возле длинной избы в центре села. Мужики повылезали из телег и сгрудились плотной толпой, а всадники спешились и приготовили оружие. Из калитки вышел полный мужик с широкой бородой. В руке он держал пистолет, на поясе его висела сабля. Он хмурил брови, недовольно оглядывая нас. Следом вышел мужик помоложе с ружьём.
— Кто такие и чего надо? — рявкнул басом толстяк.
— Сам знаешь, Ваня, — вперёд выступил староста Фёдор с ручницей в руках. — Кто наших девок увёл, а? А ну вертайте обратно!
— А я почём знаю? — гаркнул Иван. — На кой ляд сдались нам ваши девки? Своих мало? Сколько можно-то уже нас допекать? Барин ваш к нам приезжал, судом грозился. Теперь — вы припёрлись. Да ещё с оружьем, як тати какие. Белены объелись что ли? А ну валите прочь!
— А вот не надо, — вперёд выступил Фрол, вооружённый фитильным ружьём. — Не надо в уши нам заливать. Селиван Желтомордый с его шайкой у нас частенько околачивается. Вот и неделю назад захаживал. А за каким хреном? Пущай выйдет, мы с него и спросим.
В это время к дому Ивана (который, видимо, являлся старостой этого села) стали сбегаться мужики. И вооружение у них было куда лучше нашего: огнестрел — чуть ли ни у каждого второго, у нескольких при себе имелись сабли. Из собравшейся толпы доносились гневные и оскорбительные выкрики. Особенно агрессивно вела себя молодёжь. Кричали: «проваливайте холопы» и «вертайтесь к своему хозяину». Как я понял, отношения между вольными и крепостными были не самые хорошие. Вольные крепостных презирали, и отсюда, видимо, произрастал их конфликт.
Наша толпа выглядела, конечно, больше, но если вольные занимаются военной службой на границе, значит, и драться они умеют получше, чем мужики от сохи. Но вряд ли сейчас этот факт смог бы кого-то остановить. Все были на взводе.