– Прости меня. – Он встал с дивана, подошел к ней, нагнулся, обнял сзади, поцеловал в макушку. – Прости, я очень волнуюсь, сама понимаешь.
– Понимаю, – чуть суховато сказала она, но потом поймала его руку и прижала к щеке. Значит, простила.
– Да, так насчет массы. – Андрей Сергеевич выпрямился. – Масса хорошая, нотариус объяснил. Квартира на Масловке, в смысле, на Петровско-Разумовском. Огромная мастерская там же, в соседнем доме. Дача на Николиной Горе и еще домик под Рязанью. Картины, это главное. Его собственные прежде всего. Плюс Фальк, Осмеркин, Пименов, Крымов, Корин, Кончаловский и куча народу попроще. Наверное, еще вклады.
– Другие наследники есть? – спросила Аня.
– Какие-то мелкие. – Он снова сел на диван. – Сомнительные. Внуки незаконных детей. Эти так называемые дети давно перемерли, а вот внуки вроде бы есть. Но пусть еще докажут, что это были на самом деле его дети. Законных не было, точно.
– Слушай, – сказала она. – Я ничего не понимаю. Если ты его сын и он хочет видеть тебя наследником, почему он просто не написал завещание?
«Черт, – подумал Андрей Сергеевич. – Лариса задавала точно такие же вопросы. В той же последовательности. Как будто сговорились. Боже. Все женщины одинаковы… Да при чем тут женщины! Все люди одинаковы!»
Поэтому он ответил точно так же, как Ларисе:
– Да откуда я знаю? Как я могу влезть в голову почти столетнему старику?
– А как ты думаешь? Как предполагаешь?
«Господи! Слово в слово как Лариса!» – чуть не заплакал он.
– Не знаю! – почти выкрикнул он. – А ты? Ты сама что думаешь?
– Я думаю, – сказала Аня, – что тут примерно так. Понимаешь, если бы он оставил завещание, то вышло бы, как будто он тебе это навязал. Свое отцовство и твое сыновство. Ты мог взять и все признать. Здравствуй, папа! Или отказаться. Тоже поступок. Типа, «знать вас, дедушка, не желаю». А тут он хочет…
– Хотел, – зачем-то перебил Андрей Сергеевич.
– Ну да, да. Хотел, чтобы ты сам принял решение. Чтобы сам подал на наследство. Посудился бы с внуками. Что-то типа того. Чтоб ясно было, что это тебе нужно.
– Кому ясно? – усмехнулся Андрей Сергеевич. – Ему на том свете?
– Не злись. Мне тут все понятно, – сказала она. – Непонятно другое. Почему он сразу не объявился, когда твой папа умер? Почему твоя мама ничего не сказала?
– А вот это как раз отлично понятно мне, – вздохнул он. – Мальчишка, двенадцать лет. Умирает отец, любимый, единственный, вдобавок очень уважаемый. И вдруг по голове поленом: мальчик, это не твой папа. Твой папа – другой дядя. Но у другого дяди свои дела, и он не спешит быстренько жениться на твоей маме. Поэтому получается, что твой папа – мудак, твоя мама – шлюха и дрянь, а ты – ублюдок.