Она спрятала их в сумочку.
Выпили пива. Зазвонил телефон. Охранник взял трубку, посмотрел, кто звонит.
– Чего тебе? – спросил он в трубку.
– Славик! – сказал знаменитый артист Саранцев. – Привет, дорогой! Я там у тебя на контроле перчатки забыл, ты их отдай, пожалуйста. Они очень брендовые, сорок тысяч стоят.
– Тю-тю, – сказал охранник. – Что упало, то пропало.
– Ты что, дурак? Хочешь, я тебе такие же куплю?! Еще лучше! Не в том же дело! Мне их Татьяна подарила. Я завтра Макса пришлю.
– Тю-тю, я все сказал, привет.
– Так братья не поступают! – возмутился Саранцев.
– Я их Юльке отдал, – объяснил охранник. – На память о тебе.
– Ты, наверное, думаешь, что я…
– Лично я о тебе вообще не думаю, – перебил охранник и нажал отбой.
Сестры робость и ярость
из книги полезных советов
Не бойтесь наглых. Нет, конечно, наглых и напористых бойтесь тоже. Но особенно востро держите ухо со стеснительными.
* * *
Я постеснялась сказать, что жду подругу, и он сел в буфете за мой столик.
Потом он позвал меня в кино, а я постеснялась сказать, что уже видела этот фильм.
Потом он пришел ко мне в гости, когда никого дома не было, а когда стало поздно, попросился остаться ночевать, и я постеснялась сказать, что зря он это все.
Потом он спросил, хорошо ли мне было, и я постеснялась сказать, что очень так себе, на троечку.
Потом он принес мне цветы и сделал предложение; мне он совсем не нравился – и в сексе, и в жизни, – но я постеснялась ему это сказать.
Он очень хотел, чтоб мы жили с его мамой, и я как-то постеснялась возразить.
У меня были опасные дни, но я постеснялась сказать ему, чтоб он хоть в этот раз предохранялся.
Он сказал, что у нас должно быть трое детей, а я постеснялась объяснить, что всегда хотела быть инженером по летательным аппаратам.
Он сказал, что я должна бросить работу и сидеть дома с детьми, а я постеснялась возразить, потому что он бы сказал: «А почему ты раньше не сказала? Кто тебе рот затыкал?»
Поэтому я мелко-мелко, прямо до пудренного состояния, натолкла лампового стекла, смешала его с крысиным ядом на плавленом сыре и намазала ему на хлеб, а потом постеснялась вызвать скорую помощь…
Пять тысяч
арифметика повседневной жизни
Дима Стремокоцкий, допив чай и отерев губы салфеткой, встал из-за стола, прошествовал мимо своей жены Алисы, потрепал ее по затылку, нагнулся, нежно поцеловал в макушку, поблагодарил за прекрасный ужин и вышел из кухни.
– На здоровье! – сказала Алиса ему вслед.
Она встала, прошлась по кухне, взяла с полки толстую замусоленную тетрадку. В такие тетрадки хорошие хозяйки обычно записывают кулинарные рецепты. Пролистала ее. Хмыкнула. Сунула под мышку и пошла следом за мужем. Нашла его в комнате, которая в большинстве обычных интеллигентных семей называется «большой». Люди побогаче и позатейливей такую комнату называют «гостиная», всякие оголтелые западники – «living room», а люди попроще, из провинции, – «зала». Но Стремокоцкие были самой обычной семьей, москвичи с высшим образованием, и ничего особенного. Поэтому в их двухкомнатной квартире была спальня и большая комната. Женаты они были уже шесть лет с небольшим – весной отметили «чугунную свадьбу», а сейчас был конец августа. Диме было тридцать четыре, Алисе – тридцать ровно. Детей у них пока еще не было.