Потом он пел.
Или читал стихи.
Или, пальцем разводя краску, писал ее портрет обнаженной. На фанерке от посылочного ящика.
Она бросила школу. Убежала из дому. Жила в его сторожке, она же котельная. У папы случился инфаркт. Мама ее прокляла.
Ей было все равно.
Она умирала от любви к нему.
Но он умер первым. Вдруг. От внезапной тяжелой болезни, от водки и дешевых сигарет.
Ему было всего тридцать.
А ей и вовсе семнадцать лет, шесть месяцев и четыре дня.
Она думала, что умрет тоже.
В морге была только она и еще какая-то тетка в синем халате. Потому что она не знала его адреса в поселке Каменный Мыс. Он не говорил, а она не спрашивала.
После кремации она шла пешком через всю Москву. Натыкалась лицом на людей, на стены, на фонарные столбы. Разбила нос до крови. Она не могла плакать. Она просто знала, что жизнь кончилась.
Но ей не хватило духу умереть самой, по своей воле. Она провалялась полгода в дурдоме.
Потом выписалась. Как следует попросила прощения у мамы. Стала заботиться о папе. Еще через полгода совсем пришла в себя. Окончила десятый класс, поступила в хороший вуз.
Вышла замуж. Потом еще раз. Родила ребенка.
Устроилась на работу и даже сделала небольшую, но приличную карьеру.
Но все равно!
На самом деле в ее жизни не было ничего, кроме него. При всей любви к мужу, и ко второму мужу, и еще к одному человеку, неважно… не говоря уже о ребенке, ради которого она готова жизнь отдать и всех порвать, – все равно!
Главное, самое бесценное и незабвенное в ее жизни – это вот та любовь, этот пахнущий перегаром, прокуренный, красивый, дико талантливый, худой, так быстро погибший…
И сейчас она – втайне ото всех – отмечает день его рождения; день его смерти; день, когда она его впервые увидела и тут же ему отдалась; и еще день, когда она убежала к нему из дома.
Четыре раза в год она пробуждает в себе все эти сладчайше-кошмарные воспоминания, и горько жалуется, и горько слезы льет, но строк печальных не смывает.
* * *
«Пропала жизнь!» – думаю я, читая такие записи в фейсбуке.
«Бедный я, несчастный!» – думаю я.
Я не приезжал в Москву из Каменного Мыса, где нищета, пьянство и злоба.
Я не чистил клетки в зоопарке и не работал дворником.
Не умел играть на гитаре, не писал ни стихов, ни обнаженных девочек на фанерках от посылочных ящиков.
Мне бы и в голову не пришло трахаться со школьницей в грязной сторожке, да еще и подговаривать ее бросить школу и родителей. Да и девочке семнадцати лет не пришло бы в голову отдаться мне через полчаса после первого знакомства… Почему? Да очень просто. Потому что я был воспитан, вежлив, аккуратен. Фу, какая гадость! Мылся, брился, изучал языки. Носил чистые свитера, вельветовые брюки. На экзамены или на юбилей к другу отца – костюм с галстуком. Нет, конечно, у меня были романы, были приключения, не так уж мало – но без вот этих штучек.