Катынь стала наиболее известной пропагандистской акцией нацистов в то время, но параллельно гитлеровцы организовывали и множество других. Так, 28 апреля 1944 года по приказу Кальтенбруннера был убит по дороге из Вильнюса в Каунас экзарх всей Прибалтики Сергий. Обстоятельства его убийства германские власти расследовать не стали. Зато сразу же после пышных похорон экзарха в Риге развернули международную пропагандистскую кампанию в связи с «террористическим актом большевиков».
Не оставались без внимания германской прессы и трения, возникавшие между жителями Британских островов и прибывавшими туда американскими войсками, отголоски чего мы встречаем в мемуарах Эйзенхауэра: «Перед моим прибытием американский штаб ввел цензуру на сообщения о небольших инцидентах между военнослужащими-неграми и белыми солдатами и гражданскими лицами. Эти инциденты часто возникали из-за дружеских связей солдат-негров с английскими девушками. В небольшом английском городе девушка пойдет в кино или на танцы с негром с такой же готовностью, как и с любым другим человеком, а это никак не могли понять наши белые солдаты. На этой почве часто происходили скандалы, и белые солдаты еще больше недоумевали, когда видели, что английская пресса решительно вставала на сторону негров» (77).
Публикации ряда английских и американских газет воспринимались пропагандистской службой Германии как материалы, имеющие большую ценность с точки зрения ведения подрывной работы против союзников. Характерный пример: 14 августа 1943 года германское информационное агентство передало из Буэнос-Айреса сообщение о том, что в июльском номере журнала «Ридерз Дайджест» известный американский писатель Истмен «решительно предостерегает от большевизма и особенно от Сталина»: «Сталин презирает массу и боится свободы. В России он ликвидировал человеческие права… Сталин абсолютный диктатор» (78).
А подконтрольное немцам радио Будапешта передавало: «Не подлежит никакому сомнению, что в оркестре союзников Сталин играет не только первую скрипку, но и является дирижером. Англия и США вынуждены играть так, как хочет Сталин – этот большевистский дирижер» (79).
Но не стоит забывать, что немецкая пропаганда была особо действенной и вызывала доверие, пока вермахт одерживал победы. Информированный Геббельс всегда оказывался впереди немецких войск. Он прогнозировал, скажем, взятие определенного города, и через два-три дня немецкие войска его действительно брали. Это повышало доверие к гитлеровской пропаганде. Но к началу 1943 года отлаженная система стала давать сбои. «Все очевидней начинают проявляться в немецком народе результаты вражеской агитации. Англо-американские листовки уже не откладывают равнодушно в сторону, а внимательно прочитывают; весьма благодарную аудиторию находят и английские радиопередачи», – эти слова министр пропаганды написал в 1945 году (80), но на самом деле разложение немецкого народа пропагандой союзников началось значительно раньше.