– Расскажите, что вы помните о том, как прошел четверг, восемнадцатое число, – просит она Маркуса.
Тот коротко качает головой:
– Практически ничего.
Николсон наклоняется ко мне и шепчет на ухо:
– Он добровольно вызвался дать показания. Полиция обнаружила его в придорожной зоне отдыха неподалеку от границы.
– Вы помните, как проснулись в то утро? – спрашивает Хоу.
Маркус ненадолго задумывается.
– Это скорее был уже день. Перед этим у меня была ночная смена. Да, я помню, как встал, оделся и поехал на место.
– Хорошо. А что вы помните про вечер того дня?
– Ничего.
– Ничего? – Агент Хоу замирает, видимо, прислушивается к вопросу в наушниках. – А вы делали какие-либо записи на месте работы?
– Да, делал. Заполнил несколько форм, потом спустился в раскоп. Провел там какое-то время, потом проголодался, еще подумал, что заболеваю. Многие работавшие с нами болели гриппом или чем-то таким. Из-за этого все были в напряжении.
Его голос спокоен на грани монотонности, будто он читает по бумажке. Я оглядываюсь посмотреть, как на это реагирует Николсон. Его позу прочесть проще, чем Маркуса – агент в растерянности.
– Что последнее вы помните в раскопе?
Маркус вздыхает.
– Не уверен. Я… Я помню какую-то тень… потом… ничего. А дальше меня нашли полицейские.
– Врач его осмотрел? – спрашиваю я Николсона.
– Сотрудник скорой на месте, и наш врач уже здесь. Мы хотели сперва с ним поговорить, а потом уже отправить в больницу на полное обследование.
Маркус выглядит так, будто пребывает в шоковом состоянии, но трудно сказать, так ли это, или он просто плохой актер. Галлард поглаживает подбородок и время от времени проверяет что-то на ноутбуке. Что-то в поведении Маркуса его беспокоит.
Я не специалист по психологии поведения. Что и говорить, я в поведении нормальных-то людей иногда путаюсь, не то чтобы разобрать, когда кто-то врет. Некоторые интуитивно чувствуют ложь. Ничего сверхъестественного, просто они улавливают изменения тембра голоса и нюансы поведения, свидетельствующие о том, что говорящий врет. Люди могут быть очень неплохими детекторами лжи. Например, такие люди даже по аудиозаписи могут относительно точно определить, изменяет ли рассказчик супруге, и это случается куда чаще, чем статистически вероятно для случайного угадывания. Причем женщины обычно делают это лучше мужчин. С приходом новых измерительных приборов – как те, что я применял в Москве, – тепловизоров, миллиметровых радаров, магнитно-резонансной томографии, – стало возможно получить массу новых параметров, чтобы понять, говорит ли человек правду. А новые исследования и применение искусственного интеллекта подняли точность такого анализа до пугающего уровня. Двойные слепые исследования убедительно доказали, что компьютер определяет ложь куда точнее человека и значительно реже принимает правду за вранье.