Над студией повисает дружный «ох». Впрочем, кое-что на фанатках все-таки есть. Это надпись на голых бюстах – Viktor!! И красные звезды по краям.
В американской студии тоже шум, Тернер подзывает охрану и та начинает выводить полуобнаженных девушек.
Мне же тем временем хватает ума продолжать говорить, как будто ничего не происходит. Несу что-то про Японию, про то, что фильм «Жить в СССР» выдвинут на Оскар, сетую, что в американскую студию не позвали Монику с отцом и они не могут поделиться своими впечатлениями от СССР. Может быть их позовут на следующий телемост? Я болтаю без устали и молюсь, чтобы картинка в эфир в момент раздевания шла с нашей стороны.
Постепенно все успокаивается, ведущие берут ситуацию под контроль, прощаются. Мониторы выключаются, Бовин вытирает пот со лба. Шахтер все еще тихо матерится – явно будет, что рассказать мужикам в Кемерово. Раскрасневшаяся учительница с интересом поглядывает на меня. Я чувствую себя сдутым шариком.
Подходит улыбающийся Лапин, жмет мне руку – Спасибо! Спас, просто спас.
– Сергей Георгиевич! Скажите, что картинка шла с нашей стороны – я тоже вытираю пот со лба тыльной стороной ладони.
– С нашей! Американцев вообще не дали до самого конца – только тебя и Бовина.
Все вокруг облегченно вздыхают. Гаснут софиты, народ начинает расходиться. Лапин тащит меня к себе в кабинет, наливает чаю. Мы обжигаясь, пьем вприкуску с сахаром, со смехом вспоминаем концовку телемоста. Я даже шучу про размер груди фанаток – могли бы подобрать не плоскеньких, а фактурных. На что Лапин мне шутливо грозит пальцем. Проскочили! Вот ощущение, которое владеет нами обоими.
Почувствовав некоторое единение с чиновником, я начинаю излагать ему свои мысли.
– Сергей Георгиевич, наше телевидение должно нести в народные массы духовные ценности высшего порядка. Вот в 1967 вы пробовали 4 канал запустить, а потом запретили. Почему? Нужен же отдельный культурно-научно-познавательный канал, который можно прямо так и назвать «Культура». Запустить например проект «Академия» с лекциями лучших профессоров Союза. Историков, лингвистов, реставраторов. Цикл передач о музеях, памятниках архитектуры, о знаменитых актерах. Мне, скажем, некогда ходить в лекторий, но я с удовольствием послушаю лекцию по истории после ужина. Или по физике.
– У нас же есть «Очевидное невероятное»!
– Этого крайне мало! И передача эта узкого направления, там в основном про науку. А у нас даже нет достойных документальных образовательных фильмов, почему бы их у ВВС не закупать? Глядишь – и наши документалисты свой уровень подтянут.