– Да ладно, – нахмурившись, сказала Ирина и хотела пройти, но мальчишка перегородил дорогу. – Ты чего?… Дай пройти.
– Не дам. Я специально тебя стою, жду.
Ирина вскинула голову.
– Это ещё зачем?
– Затем, – грубо ответил Анатолий и сложил ручища на груди. – Может, я попрощаться пришёл?
Ирина посмотрела на него, как на сумасшедшего.
– Ты? Попрощаться?
– Ну, да. Я на фронт ухожу.
Последнюю фразу он сказал не без гордости, а в голове девочки пронеслась целая вереница мыслей.
Внезапно она толкнула его в грудь и зло выкрикнула:
– Ну, и вали! Скатертью дорожка!
Пока мальчишка приходил в себя от удивления, она, согнувшись, проскочила мимо него и понеслась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Она боялась, что Толька погонится за ней. Если поймает, то тогда накостыляет так, что небо с овчинку покажется.
Но нет, кажется, всё тихо. Около двери Ирина перевела дыхание, в прихожей было тихо. Соседка тетя Глаша гремела пустыми кастрюлями на общей кухне, желудок девочки тотчас отозвался на знакомые звуки и громко заурчал.
Она протопала к их комнате, разулась, оставив промокшие ботинки около двери. Слышались голоса, Ирина удивилась: кто к ним мог пожаловать? Девочка забыла, когда у них в последний раз были гости. Если только соседки захаживали на ночные посиделки, перераставшие в бесконечное жалование на житие-бытие.
Мама была не одна. За небольшим столом, стоявшим в углу, сидел молодой мужчина в военной форме. Мама сидела на единственной кровати, откинувшись на стену, и неестественно смеялась.
Ирина замерла в дверном проеме, не зная, что делать дальше. На улице стемнело, а у них в комнате находится посторонний человек. И мама…. Разве прилично сидеть перед незнакомым мужчиной в одной нижней сорочке?
– Здрасти, – пробубнила девочка и бросила на Катерину взгляд из-под нахмуренных бровей.
Наконец, женщина заметила, что в комнате они больше не одни, и её губы растянулись в улыбке.
– О, Ирочка, дочурка, ты уже пришла? Иди сюда, моя хорошая, поцелуй мамочку.
Ирина не спешила подходить к матери. Только сейчас она заметила, что на столе перед мужчиной стоит бутылка с мутной беловатой жидкостью, ломоть хлеба и, о, Боже, сало! Маленькие кусочки, нарезанные тоненько-тоненько. Но нарезанные! Во рту неожиданно много образовалось слюны, и Ирина поспешила её сглотнуть.
– Эта твоя дочь, да? – молодой лейтенант поднял голову и прищурил глаза. Он изрядно выпил и с трудом соображал. – Взрослая.
Он сделал попытку подняться со стула, пошатнулся и снова плюхнулся назад.
Зато в глазах у Кати прояснилась, и она бросила в сторону военного настороженный взгляд. Не надо, чтобы дочь видела её позора.