— Марди, я прошу тебя, только не отключай связь. Дай мне одну минуту.
Тишина. Один удар сердца, и… колючее:
— Минута пошла.
Голос бабки вселил в Бенджамина надежду, отчаянно цепляясь за которую, он заговорил:
— Я не убивал отца. Клянусь памятью мамы!
Марди Хоккинс в принципе никогда не верила заверениям и обещаниям своего внука, но…
Сейчас Бен поклялся памятью Элис, а мать всегда была для него неприкасаемой. Никогда парень не позволил бы себе марать её доброе имя ложью, и бабка это знала.
Раздался тяжёлый вздох, а затем Марди сухо и недовольно выдала:
— Предположим, не убивал… И что дальше?
— Помоги… Пожалуйста. Вытащи меня отсюда.
— Хм…
Пауза была мучительно долгой. Бен даже решил, что бабка всё-таки отключила связь, как женщина неожиданно вновь подала голос:
— И что я получу в итоге? Видишь ли, Бенджамин, до этого момента ты был исключительно головной болью своего отца. Мне, наверное, проще похоронить его проблемы вместе с ним и забыть о твоём существовании, чем оказывать помощь, за которую ты в итоге заплатишь мне чёрной неблагодарностью.
Бен слишком хорошо знал методы Марди, чтобы купиться на её драматический монолог. Что бабка скажет дальше, он приблизительно представлял. Но как бы сильно она ни затянула поводок на его шее, в сравнении с тюрьмой он вообще казался пустяком.
— Чего ты хочешь? — просипел парень, ненавидя себя за то, что впервые в жизни прогибается под обстоятельства.
— Послушания, — незамедлительно отчеканила Марди.
— Хорошо, — глухо уронил Бен.
— Ты вернёшься на факультет межгалактического менеджмента и бизнеса! Забудешь о глайках, склиперах и флайерах! Выбросишь в утиль весь свой гардероб и будешь вести образ жизни, соответствующий твоему статусу. И никаких сомнительных дружков из прошлого! Ходить и дышать будешь так, как я тебе скажу!
Бен сглотнул, угрюмо уставившись взглядом в стену. А сможет ли он жить дальше исключительно по указке бабки? И нужна ли ему такая жизнь?
— Эй, сестричка, ты долго ещё будешь базарить, а то за твоим задом тут уже целая очередь наметилась? — глумливо прозвучало откуда-то из толпы заключённых, на что в ответ Зэди угрожающе рыкнул: — Заткнись, Мэнс, или я сейчас твою задницу в очередь поставлю.
Сомнения Бена сдохли в мучительных конвульсиях, и, шумно выдохнув, он ответил бабке:
— Хорошо. Ты победила.
— Поклянись! — не останавливаясь на достигнутом, цинично и холодно потребовала она. — Памятью своей матери, что не нарушишь данного мне обещания.
Это было жёстко и бескомпромиссно, но Марди Хоккинс умела посылать в нокаут лучше любого боксёра.