Она родилась в семье интеллигентов. Ее отец гордился своим дедом-художником и создавал высокооплачиваемые интерьеры нежилых помещений в Москве. Мать была инженером-физиком и всегда с удовольствием помогала мужу, давала дельные советы и тайно от него корректировала все расчеты. Иногда она уединялась на втором этаже их столичной квартиры и писала пейзажи. Особенно хорошо ей удавалось построение перспективы, которую она высчитывала транспортиром и обозначала на холсте тоненькими линиями.
Людка была единственным ребенком в семье и всегда страдала от некоторой замкнутости родителей. Посетив сотни светских мероприятий, где они предлагали свои услуги и черпали вдохновение, ее родители, как и большинство творческих людей, возвращались опустошенными и уставшими. Людочка, как ни странно, сильно отличалась от них. Ей, наоборот, всегда хотелось буйствовать, она скакала по диванам, играя в Маугли, и ее глаза горели безумным огнем. Вступив в переходный возраст, она поняла, что родители устают от нее не меньше чем от работы, и обвиняла себя, их и весь мир в том, что ей так одиноко. Глаза медленно тускнели. Ее единственной отрадой был белый пушистый персидский кот Базилио. Он никогда не позволял хозяйке грустить, поскольку отличался сложным мужским характером, имел свои принципы, иногда преподносил плохо пахнущие сюрпризы, но все равно любил ее до глубины своей кошачьей души.
Мы с Людкой чем-то очень похожи. Наверное, нас всегда объединял жесткий и категоричный нрав, полная независимость от родителей (в моральном плане, разумеется) и тяга к приключениям. За всем этим скрывались тонкие и чувствительные девичьи души, которые открываются только самым близким людям, а именно родителям. Так получилось, что и ее, и мои родители никогда особо не вмешивались в нашу жизнь, публично гордясь тем, что они нам доверяют и не навязывают чужое мировосприятие. Когда одноклассников забирали из школы мамы, я дожидалась у дороги своего водителя; когда другие девочки щебетали о воскресных прогулках с родителями, я молча смотрела в окно.
Людка тоже очень страдала от одиночества. Она могла часами сидеть в своей комнате, пока ее мама выражала свои чувства на холсте, и перебирала наряды для Барби, которые тогда только появились и стоили баснословных денег. Иногда нам обеим казалось, что родители откупаются от нас; дают нам все, что положено, и считают, что долг перед своими детьми выполнили. Но на самом деле они зажимают сердце.
Так и мы: сидели в разных концах света, любуясь сумерками и появлением первых звезд на небе, и думали о том, что чего-то нашим душам не хватает. Со временем сложные подростковые чувства заслонили эти ощущения, и образовалась матерая агрессия. Таким образом, мы еще в школе стали заядлыми тусовщицами с деньгами на счетах, дорогими шмотками на холенных телах и бесстыдством в мозгах. Совсем скоро должен был начаться новый этап моей жизни, и я с нетерпением ожидала каких-нибудь изменений.