– Да? Ох, простите, Линочка Петровна…
– Читать дальше?
– Ради Бога простите. Достаточно. Извините.
– Да что вы извиняетесь?
– Я задумался, а вы старались…
– Так это же хорошо, что задумались, думать – ваша работа.
– Да, наверное… До скорого, я приду минут через пятнадцать. Извините ещё раз, Лина Петровна…
Он закончил разговор, одновременно кладя телефон в карман и чуть не падая в обморок от очередного открытия: снова Лина. Опять!!! Она-то каким боком к истории Алёши примешана? Неужели?
И вдруг он успокоился.
И выпрямился.
И даже приосанился.
И зашагал бодрее.
Стало ясно: дело – бесперспективно. История, любая история, не может иметь финала. Она всегда неисчерпаема, работает по принципу бесконечного ряда домино, а может, коготка, который увязает, но ни в коем случае не по принципу верёвочки, которая вьётся, но конец будет. Не будет конца. Верёвочка, как Вселенная, безгранична и всё время расширяется, то есть удлиняется, и в результате обязательно приведёт Белкина, например, к собственным родителям. Или к главе городского округа Большого Камня. Или к митрополиту Смоленскому и Дорогобужскому. Что это будет значить? Ровным счётом ничего.
Нерадивый Христов ученик хотел похоронить отца, который, конечно же, на тот момент не умер. Ученик намеревался вернуться в дом к старику-отцу и дождаться, пока тот мирно отойдёт. Но он, ученик, был избран. Как раз о том и говорил Иисус. Мёртвые не могут никого хоронить, конечно же. Мёртвыми Он назвал тех, кто не с Ним.
Невозможно помыслить о сравнении себя с Христом. И с Его учеником. Но Белкин совершенно точно не может и не будет хоронить Алексея Андреева, какую бы симпатию он к нему ни питал. И заниматься Владимиром Воловских, который формально жив, он тоже не может, хоть бы тот назначил ему ежемесячную зарплату. Белкин сделал всё, что смог, и он, в отличие от старика, жив по-настоящему, а не формально.
Тайны в самом деле копятся с невероятной скоростью. То, что Белкин разгадал пароль от андреевского ноутбука, – подлинное чудо. Но это случайность, Элохим, мы же понимаем. Точнее, не случайность, а Твоя милость. Кое-что удалось выяснить, кое о чём догадаться. Многое из узнанного действительно важно – по крайней мере, для Воловских. Но дальнейшая работа превратится в драку ради драки. Какая разница, украл ли Алексей чужой счёт из ресторана, случайно прихватил, или старик соврал, а их было там тринадцать человек? Что изменится, если мы внезапно выясним, с какой целью он подарил учительнице старую брошюрку? Положа руку на сердце, имеет ли сейчас значение причина, по которой бедный Алёша в припадке тоскливого полубезумия придумал себе близнеца Близнецова и написал за него несколько стишков? И откуда он выкопал эту фамилию? Ответы узнать страшно любопытно, но любопытство бессмысленно, бесцельно, выхолощенно, оно ни к чему не ведёт.