– А завтра?
– Сегодня, Елена.
– Я не уверена, что получится.
– Зато я уверен, что надо.
– Но зачем? Поведай, старче, и тогда я, может, приеду.
Пожалуй, она права, решил Белкин.
– Я бы хотел с твоей помощью постичь, почему ты мне по некоему вопросу сказала неправду.
– Ну-у… Думаешь, я что-то поняла?
– Думаю, ты понимаешь, что надо ехать. Если надо, за такси заплачу.
– Ладно. Приеду.
Конечно, решил Белкин, завершив разговор, она догадалась – уж больно в непривычной манере он разговаривал. Раньше лебезил, на словах ручки-ножки целовал, а теперь так обрубил: приезжай, мол, и всё. Надо, надо, надо было поделикатнее. Хотя на самом деле нет. Так хорошо. Именно так. Пусть нервничает.
Белкин сам обманул не одного и не двух человек в своей жизни, но кое-что для него оставалось священным: в отношении умерших он не терпел ни лжи, ни лицемерия, ни мистификаций. Единственное, полагал философ, чего заслуживают все без исключения покойные, – честность и искренность. В крайнем случае, можно в чей-то адрес промолчать. А Елена оказалась способной на такую неприятную штуку, как долгоиграющий обман, к тому же – касающийся Алексея, своего пропавшего, вероятно, погибшего мужа, пускай и бывшего. И если бы не желание во что бы то ни стало распутать этот страннейший клубок, Белкин бы просто вычеркнул Елену из своей жизни навсегда – и теперь-то без малейшего затруднения и без уведомлений.
Но ситуация требовала иного.
«Буду через пять минут, спустись вниз, заплати за такси», – возникло на экране телефона.
Кстати, а как начать разговор? Об этом он ещё не успел подумать. Спросить что-то будничное? Или мягко перейти сразу к делу? А может, резко перейти, включить прессинг, так сказать? Как говорят комментаторы: ошеломить стартовым натиском, забить быстрый гол.
И уже после того, как он сунул водителю деньги, дождался сдачи, открыл перед Еленой дверь и подал ей руку, чтобы она вышла, его осенило. Надо вообще побольше молчать. Пусть она говорит. Сама. А он будет только реагировать на её слова.
Впрочем, первым открыл рот он. Они поднялись в его квартиру, разулись, после чего Белкин предложил:
– Хочешь пить? Есть?
Елена качнула головой. Картинно прошествовала в большую комнату, села у телевизора, уставилась в него, ничего не видя и не слыша.
– Что ты хочешь узнать? – спросила она в итоге.
Хитрая, подумал Белкин. Но я ещё хитрее. Соперник известен, стиль игры давно изучен.
– Ты мне как минимум один раз соврала. А может, гораздо больше. Почему?
– В каком вопросе я соврала?
– Ты мне сказала, что с неким человеком некую тему не затрагивала, хотя ты обсуждала, и, я думаю, неоднократно. Почему ты это скрыла, когда я задал тот вопрос?