– Ну, хорошо, вы познакомились с Алексеем, общались… А потом что – вынесли за скобки, по вашему выражению?
– Не совсем так, – она задумалась, будто взвешивая внутри, что именно стоит мне рассказывать из всей этой истории. Задумалась, сделала большой глоток, наверное, почти остывшего кофе. – Мы долго переписывались с ним, больше полугода, наверное, он был интересным собеседником, часто у него какой-то обнаруживался неожиданный взгляд на вещи, нетривиальный. Потом я ездила в Питер, следующим летом, на десять дней… По другим делам, но так совпало. Как вот у вас со мной и Смоленском. И мы с ним встречались там. Собственно, за пределы тех десяти дней наше живое общение не вышло. Так уж вышло.
– Почему?
– Алёша… Он был странным. Очень хорошим, добрым, во многом наивным человеком. Во всяком случае, лучше, добрее и наивнее меня. Но…
Вера зримо колебалась. Однако я хладнокровно ждал.
– Кое-что в нём испугало меня.
Она опять замолчала, причём так, как будто совершенно не собиралась продолжать. В её интонации прозвучала полная завершённость. Я понимал, что за последними словами должно быть что-то важное, возможно, то самое, что даст мне искомый ответ, решение. Понимание. Она хотела бы рассказать, иначе бы просто сюда не пришла, но она не решалась.
– Вера?..
– А мы не можем на этом остановиться? – неожиданно спросила она, пристально разглядывая райских птиц, вестниц мира иного, в яблоневом саду. – Просто иначе вы решите, что я или помешанная, или какая-то фантазёрка. Психичка – у меня так одна коллега говорит в управлении, не про меня, конечно, нет, вообще. И что меня надо в Гедеоновку свезти, за городом у нас тут посёлок такой, где областная психбольница.
– Во всей этой истории с самого начала уже так много странного, что странностью больше, странностью меньше – вряд ли что-то сможет заставить меня так подумать. Ну, кроме разве, чего, богоявления? – я ободряюще улыбнулся ей. – Но таких ведь речей у нас не будет, правда?..
Чтобы помочь ей преодолеть её сомнения или страхи, я сопроводил своё ободрение кратким изложением странной истории – с того момента, как сам обнаружился в ней, ответив на телефонный звонок в Пулково. Закончил ночным египетским пляжем, на котором нашли последние известные следы Алексея Андреева в этом мире.
– Всё выглядит каким-то нагромождением странностей, – подытожил я, – и мне очень хочется в нём наконец разобраться. Может оказаться, что значение имеет самая незначительная деталь. Но «поручение дóлжно исполнить любой ценой», кажется, у Баратынского есть такие строки. Я не думаю зачем, не знаю. Зачем-то. Так что именно вас напугало?