Между тем рост движения Власова позволил усилить армейскую пропагандистскую кампанию. Самому Власову предоставили штаб-квартиру (или, точнее, поместили под домашний арест) в шикарном пригороде Берлина; в Дабендорфе создали тренировочный лагерь для пропагандистов РОА; русскоязычные газеты – «Заря» для гражданских лиц и «Доброволец» для РОА – были реорганизованы и расширены; в середине марта немецкая пресса впервые опубликовала обращение Власова – событие, которое вызвало значительный резонанс за рубежом; и в апреле 1943 г. в Брест-Литовске (Бресте) состоялось совещание бывших – а ныне военнопленных – офицеров и солдат Красной армии при участии ведущих сотрудников Власова.
В целом немцы, казалось, были довольны успехом этой деятельности. В то время как большинство военнопленных оставались враждебными, недоверчивыми или пассивными, к батальонам присоединились тысячи, которые шли под обобщенным названием РОА; еще больше людей на Востоке поддалось харизме Власова и стало задаваться вопросом, действительно ли фундаментальный разворот в немецкой тактике находится не за горами. Воодушевленная успехом первой поездки Власова, пропаганда вермахта организовала новую серию выступлений и обращений, на этот раз отправив его на север, в Ригу, Псков и Гатчину. Там его приняли столь же благоприятно. Как записано в дневнике экономической инспекции в Пскове – ни в коей мере не симпатизировавшего Власову ведомства, «Власов – великолепный оратор и производит впечатление честного и очень умного человека, уверенного в своих целях. Он говорил о своей карьере, о своем отношении к большевизму и Сталину, о своих впечатлениях о Германии, о необходимости сотрудничества. В 1812–1813 гг. русские помогли немцам освободиться; теперь немцы отплатили бы, вернув этот долг, позволив русским построить свой новый дом. Только самоотверженным трудом новая Россия может занять свое место в Новой Европе, одинаково далекой от большевизма и капитализма, и обеспечить себе новое, безопасное, счастливое существование. Русские с величайшим вниманием слушали Власова и бурными аплодисментами демонстрировали свое одобрение… Появление Власова, как он сам в шутку заметил, развеяло все слухи о том, что он умер или вовсе никогда не существовал. Совершенно излишне и нецелесообразно, – добавлял немецкий протоколист, – беспокоиться, не запаздывает ли это предприятие [т. е. Власова], каковы его перспективы и имеет ли Власов искренние намерения».
В то же время покровители Власова также казались довольными усилиями, направленными на советскую сторону линии фронта. Даже Геббельс прокомментировал это: «Из ряда заявлений большевистских пленных я понимаю, что обращение генерала Власова все-таки вызвало некоторую дискуссию в советской [Красной] армии. Его обращение будет еще эффективнее, если мы более энергично его поддержим…»