Этот вопрос имел достаточно важное значение для Гитлера, чтобы обсудить его в специальном обращении, доставленном командующим групп армий 1 июля 1943 г. Он выразил озабоченность по поводу того, что ценность продвигаемых армией вспомогательных местных формирований сильно переоценена и что прежде всего из их создания не следует делать никаких политических выводов. Немецкий солдат интересовался не программой русской или украинской свободы, утверждал фюрер, а перспективой послевоенного расселения на Востоке в качестве фермера-первопроходца. Проблема, как выразился Гитлер, заключалась в том, чтобы «…найти путь, который, с одной стороны, ведет к цели – формированию батальонов на Востоке – и, с другой стороны, позволяет избежать их становления армиями и дачи политических обещаний, которые нам когда-нибудь придется выполнять…».
Между тем Кейтель составил официальное письмо Розенбергу, содержащее вердикт фюрера. Краткое изложение меморандума, касающегося не только Власова, но и нерусских национальных комитетов, гласило:
1) Национальные комитеты не должны использоваться для набора добровольцев.
2) Власов не должен появляться на оккупированной территории.
3) Что касается продолжения работы власовской пропаганды, то фюрер не отказывается от своего согласия лишь в том случае, если ни один из пунктов программы Власова не будет осуществляться без прямой санкции Гитлера. Ни одно немецкое ведомство не должно серьезно относиться к приманке (lockmittel), содержащейся в 13 пунктах программы Власова.
Как только решение было принято, послушные последователи Гитлера быстро выстроились в очередь. Йодль, ссылаясь на слова Власова, сказал Кёстрингу, что «только самые глупые телята выбирают своих мясников»: русское «освободительное движение» слишком взрывоопасное оружие. Эрих Кох рьяно повторил позицию фюрера: армия Власова не могла стать ничем иным, как «остывшим кофе». Было глупо, заявил он немецкому журналисту, полагать, будто 500 тысяч человек «армии Власова» могут заменить 500 тысяч немецких солдат; в конечном итоге, они только способствовали бы вражескому прорыву, для ликвидации которого потребуется 500 тысяч немецких солдат. Что касается политических перспектив, то Кох повторил аргумент фюрера: «Почему такая смена курса? Если бы у армии Власова был флаг, а у его солдат честь, нам пришлось бы относиться к ним как к товарищам с естественными человеческими и политическими правами, и тогда национальная русская идея могла бы добиться успеха. Ничто не может быть менее желательным для нас, чем подобное развитие событий».