Результатом стала разнополярная политическая и психологическая ориентация «господ и крепостных». Партизанское движение все чаще находило массовую поддержку. В качестве возмездия за «саботаж» и «подрывную деятельность» оккупационные власти прибегали к жесточайшему террору. Это, в свою очередь, подталкивало еще большее число местных жителей к сопротивлению немцам, не сумевшим добиться желаемого увеличения сельскохозяйственного и промышленного производства на оккупированных территориях. Таким образом, Берлин был вынужден санкционировать политику «кнута и пряника», которая в различных пропорциях длилась до конца войны. В то время как кнут продолжал оставаться довольно универсальным атрибутом немецкого правления, постепенно вызревало элементарное осознание того, что для максимальной безопасности и оптимальной производительности необходимо активное сотрудничество населения. Прагматическая необходимость, осознаваемая главным образом на местах, диктовала отход если не от теории, то от практики колониализма в нацистском духе.
И хотя гнет по-прежнему усиливался, были введены определенные «уступки» коренному населению. По сути, в каждом случае они затрагивали область реальных жалоб. И по сути, в каждом случае их главным побудительным стимулом становились немецкие поражения. Рейх шел на уступки из-за своей слабости, а не силы. Сельское хозяйство стало первой областью, в которой была частично принята во внимание чрезмерно активная эксплуатация простых людей – главным образом потому, что Германия выигрывала от усиления стимулов к производству, которые должна была создать аграрная реформа, не подвергая при этом критической опасности нацистские планы на будущее. Далее, в качестве более существенного отхода от долгосрочных целей, на Востоке была восстановлена [кое-какая, кое-где] промышленность. За этим последовали другие умеренные отдельные послабления – статус рабочих на принудительных работах и военнопленных, культурные и религиозные возможности, местное самоуправление.
И только позже, когда военная удача все больше и больше отворачивалась от рейха, отступление от догмы к эклектическому и вынужденному реализму расширилось настолько, что допустило систематическое использование «жителей Востока» в качестве военной силы на стороне Германии: предложение, на которое Гитлер решительно наложил вето в 1941 г. Симптоматично, что в этой череде уступок политические делались последними. Уже после того, как были введены некоторые экономические реформы, разрешены воинские части из местного населения и приняты другие полумеры, пришло осознание того, что новая тактика требовала хорошо организованной «политической войны» и хотя бы символических обещаний населению СССР на будущее. Это пришло последним, поскольку наиболее фундаментально компрометировало нацистскую идеологию и ее цели.