Я до последнего не могла поверить в то, что моя мечта исполнится, и я встречусь с мамой. В голове не укладывалось, что отец врал мне о ее смерти. А еще горло драла жуткая обида за то, что она ушла, не сказал, что жива.
Под ноги подвернулся камень, и я чуть не полетела вниз. Если бы не Алистер, то позорно бы пропахала носом полянку под взглядами эльфов, которые, оторвавшись от своих дел, поглядывали в нашу сторону.
Вот только не камень это, как оказалось, был…
— Керуб! Чуть не убил!
Грифон вздыбил перья на хохолке и возмущенно поднял крылья, которые уже начали покрываться перьями.
— Забыла ты его, — хмыкнул Алистер. — Вот и злится на тебя.
— Никого я не забывала! — воскликнула я, подхватывая друга на руки. К собственному удивлению, отметила, что Керуб начал набирать вес.
— Сюда, Мирэния.
Эльф остановился перед одним из шатров. Другие свободные с нескрываемым интересом наблюдали за происходящим. А я, передав недовольного грифона Алистеру, отогнула полог и шагнула в прохладный полумрак.
Солнечные лучи прорывались через некое подобие окна, прикрытого полупрозрачными листьями, но лишь давали представление о предметах по их очертаниям. Вот там узкая кровать с высокой спинкой, тут стол, дальше сундук. На земле толстый ковер, заменяющий пол.
— Сними обувь, пожалуйста, — женский голос с легкой хрипотцой застал меня врасплох.
Я почему-то думала, что ее тут сейчас не будет. Придется ждать, пока женщина, подарившая мне жизнь, закончит с делами и вернется домой. Послушавшись, шагнула вперед, скинув туфли по пути. А над головой в центре шатра загорелся небольшой светлячок.
В дальнем углу в глубоком кресле-качалке сидела худенькая женщина со светлыми, заплетенными в толстую косу волосами. На лице виднелись первые морщины, а это значило одно — по меркам эльфов она уже достигла своей старости.
— Надо же, — мама выпрямилась, отложила в сторону стеклянный шар, который до этого крутила в руках, — не думала, что доживу до этого дня.
— Мама?
Она молчала, всматривалась в мое лицо, а потом коротко и еле заметно кивнула.
— Папа сказал, что ты…
Голос сорвался, слова не шли. А сил хватало только на то, чтобы гнать всхлипы, рвущиеся из груди, как можно подальше.
— Для него я умерла, потому что выбрала свободу, — она медленно встала, подошла ко мне, оказалась на целую голову ниже. — Я должна упасть к тебе в ноги, дорогая, и просить прощения за то, что бросила. Но боюсь, что после этого не смогу встать.
Я и понимала ее, и злилась за все это одновременно. Все же моя жизнь могла сложиться иначе, знай я обо всем. Будь я с нею. Будь она со мной.