— Квартира теперь принадлежит государству. Завещание Серега не оставил, а родных у него не было.
— Печати я что-то не заметила, — съязвила подруга.
— Лера содрала, — фыркнул я, вспоминая рассказ девушки о том, что она очень хотела забрать свои вещи.
— Ну, тогда у нас еще есть шесть месяцев, пока государство выставит ее на продажу, — хмыкнула девушка, — Думаю, этого времени нам хватит, что бы смыться.
Я ухмыльнулся.
— Разбуди меня через три часа, — попросила Настя, вставая со стула, — Ужасно хочу спать.
Я кивнул в знак согласия и поморщился от прострелившей плечо боли.
Посидев еще на кухне минуты три, медленно поднялся на ноги. Найдя в куртке уже начатую пачку сигарет медленно, стараясь не повредить свежие раны, отправился на балкон. Кровавое пятно на полу было заботливо затерто руками девушки. Лишь несколько въевшихся темных пятнышках напоминали о бурно проведенной ночи. Стекла в деревянной раме блестели острыми кончиками в свете яркого солнца. Сейчас, наверное, около десяти часов. Затянувшись горьким дымом, опустил взгляд на улицу.
Ребятня гоняла в футбол. Громкий крик разносился по всей улице.
Совсем недавно все мы были такими. В жизни заботили лишь содранные в кровь колени. И больше ничего.
«— Никита! — послышалось с улицы.
Откинув книгу, я подбежал к окну. Под моим подъездом стояла группка мальчишек и в один голос кричали мое имя. Крикнув им что-то в ответ, вытащил из-под кровати мяч и выбежал на улицу».
Пальцы опалила догоревшая сигарета. Чертыхнувшись, выкинул бычок с балкона. Опершись на бетон, я еще долго наблюдал за игрой ребятни. Так долго, что даже не заметил, как рядом со мной нарисовалась Настя.
— Спасибо что разбудил, — съязвила она.
Повернувшись, я наткнулся на смешинки в ее глазах. Злость и обида исчезли.
— Как ты?
Я неопределенно пожал плечами:
— Спина почти не болит. За это тебе огромное спасибо.
— Да не за что, — отмахнулась девушка, — Что будем делать с существом?
— Каким из? — выгнул я бровь.
Девушка вопросительно посмотрела на меня, нахмурившись.
— В этой квартире столько всего обитает. Что музей открывать можно, — хохотнул я.
Настя поежилась, как от холода.
Я засмеялся:
— Но то, что может быть опасно для жизни — исчезло, еще вчера. И сомневаюсь, что вернется.
— Почему?
— Для меня это было некого рода предупреждение. Кому-то надоело то, что я вмешиваюсь в ход судеб.
Настя, прикусив губу, бросила на меня сочувствующий взгляд. Но в ее глазах мелькнуло что-то еще. Вина? Чувство долга? Наверное, показалось.
Это я перед ней в долгу. Если бы девушка тогда не вернулась вовремя, я бы так и лежал в луже собственной крови. И нашли бы тело не раньше того, как соседи почувствовали аромат разложения. Так что можно сказать мне повезло. И благодарить за это нужно Архаину.