— Иди, ешь на здоровье!
Ермошка слетел с полатей за миг, схватил блин, обмакнул в масло, проглотил.
— Вымой пакли! — осердилась мать, увидев его грязные руки.
Господи! Для чего люди умываются? Сполоснуть образину раз в месяц для освежения, мож, надобно. После смерти матери Ермошка вообще с полгода не умывался. И никто этого не заметил! И Овсей тож никогда не умывается, а живет, носит крест протопопа. Гришка Злыдень и Михай Балда не любят полоскать хари рукомойниками. Нечай и другие храбрые казаки не почитают баню. Вот купаться в речке приятственно всегда! А Илья Коровин не позволяет в походе булькаться. Не зазря ему наказание выпало. Проснется, поймет, что привязан, озвереет!
Закрыл Ермошка глаза, в сон потянуло. От Бориски жаром веет, тепло с ним. А у Олеськи, вспомнилось, руки холодные. Не девка, а лягушка длинноногая с белой косой. С ней, поди, околеешь... Совсем уж было сон одолел... Но послышалось вдруг тревожное ржание коня.
«Чалый медведя чует, должно?» — подумал Ермошка.
Он выглянул из-под тулупа. Медведей здесь — тьма! И ясно: есть в борах ягоды, мед, косули и сохатые. Потому и медведей навалом жирных. Стал присматриваться. На воде у челнов чернелась тень. Боже, спаси! Мохнатое чудище зашевелилось. Волосатый призрак шел к украйной лодке. Но привидение имело плоть, потому как слышались отчетливо тихие всплески воды. Ермошка чуть штаны не обмокрил:
— Медведь крадется на задних лапах к челну! Сейчас схватит казака, разорвет! Кто ж там спит? Егорка Зойкин! Ай-ай! Мамочка!
Вскочил Ермошка, заметался. Пытался он выхватить пищаль у Ильи Коровина, но она была привязана прочно к березе. Нащупал за поясом атамана пистоль, с трудом вытащил... Взвел курки. Закричал блажно:
— Эй, медведь! Руки вверх! Стреляю!
Подбежал Ермошка к причалу, прицелился молниеносно и выстрелил. Медведь бросился в воду, поплыл вразмашку к другому берегу. От страху с медведя шкура слетела, ушла по течению. Вскоре скрылся зверь в сумерках ночи. Есаулы прыгнули к пищалям, оголили сабли, но не могли ничего понять спросонья и похмелья. Илья Коровин рычал, рвал вервь. Разорвал с трудом все петли. Пищаль в гневе погнул и сломал. Березу выдернул из земли с корнем. Но и кожу на себе покровавил до мяса.
Василь Скворцов костер распалил. Тимофей Смеющев дозоры в разные стороны направил. Вернулись вскоре есаулы и мальчишки. Тишина. Ночь. Нет никого. Ермошка рассказывал:
— Вначале я летал с вороной знахаркиной. А медведь хотел съесть Егорку Зойкина. Я выстрелил. Велел руки поднять. Зверь непонятный бросился в воду. Шкура с него слезла от перепугу. Но уплыл он к тому берегу вразмашку.