– Помогите! – визжал пацан.
Босуэлл захлопнул и запер дверь прямо перед умоляющей физиономией сопляка. Руки возмущенно выбивали по деревянной створке призывы к оружию, а губы пацана, прижимаясь к замочной скважине, продолжали повторять:
– Помогите мне. Я не хочу делать этого, мужик, помоги мне.
«Заднице своей помоги», – подумал Босуэлл и, стараясь не обращать внимания на мольбы, принялся перебирать имеющиеся варианты.
Что-то коснулось его ноги. Он догадался, что именно, еще до того, как посмотрел вниз. По нему карабкалась левая рука полковника Кристи, которую Босуэлл узнал по выцветшей татуировке. Парень заметался, будто ребенок, на которого села пчела. Рука доползла до корпуса, а Босуэлл лишь извивался, слишком напуганный, чтобы попытаться ее сбросить. Краем глаза он заметил, что другая рука – та, что с таким рвением резала запястье Макнамары, – бросила работу и поспешила присоединиться к своему товарищу. Ногти стучали по плиткам, словно по ним бежал краб. Даже в походке руки было что-то крабье: она пока не умела ходить прямо.
Собственными конечностями Босуэлл по-прежнему владел. Как и у нескольких его друзей (уже покойных друзей), его руки были вполне счастливы на своем месте. Беззаботны, как и их владелец. У него появился шанс выжить. Нельзя было им не воспользоваться.
Собравшись с духом, Босуэлл наступил на бежавшую по полу руку. Под каблуком раздался хруст костей, тварь начала извиваться, будто змея, но, по крайней мере, парень точно знал, где она находится, пока расправлялся со второй. Не сходя с места, он наклонился, схватил перочинный нож, лежавший у запястья Макнамары, и вонзил острие в тыльную сторону руки Кристи. Та в ответ впилась ногтями в живот. Босуэлл был тощим, и вцепиться в его походившие на стиральную доску мышцы было не так-то легко. Опасаясь оказаться выпотрошенным, парень втыкал нож все глубже. Рука Кристи пыталась удержаться, но последний толчок лезвия ее доконал. Она обмякла, и Босуэлл снял ее с живота. Даже пробитая перочинным ножом, умирать рука не собиралась, и парень знал об этом. Держа хватавшую воздух тварь подальше от себя, он на всякий случай пригвоздил ее к гипсокартонной стене. Вышло эффектно. Затем Босуэлл, переключившись на врага под каблуком, надавил изо всех сил и услышал, как один за другим хрустнули пальцы. Но рука продолжала бешено извиваться. Босуэлл снял с нее ногу и от всей души пнул. Рука отлетела к противоположной стене, врезалась в зеркало над раковиной и, оставив кляксу, похожую на след от раздавленного помидора, сползла на пол.